Танки решают все!

Хмыкнув, Стефанчук набил трубку, раскурил угольком из догоравшего костра. Затем, искоса поглядев на майора, вдруг сказал:

— Ладно, сынок, ты уже большой хлопец. Расскажу кое-что, пока есть время… Ты помнишь, как собрали по всей Красной Армии все мало-мальски приличные танки и сколотили из них девять мехкорпусов?

— Помню, конечно. Я же у вас в дивизии ротным стал.

— Значит, помнишь, как в той дивизии бегали машины шести разных типов. Только вам, ротным, не полагалось знать, каково было управлять такой ордой в четыре сотни танков, которые даже на маршах неспособны были рядом удержаться. А потом, под новый, сорок первый год собрали в Москве совещание — будущую войну обсуждать. И вот под занавес товарищ Сталин возьми да спроси, не нужно ли нам еще мехкорпусов. Ну, командующие округами давай выпрашивать: Жуков и Кирпонос затребовали по четыре-пять, остальные поскромнее были, но меньше двух корпусов никто не называл. Всего получилось, что придется формировать еще двадцать корпусов.

— Вроде бы всего десяток новых…

— Так точно. Потому что товарищ Сталин погрозил пальцем нашим великим полководцам и сказал: дескать, производственные возможности надобно учитывать, а потому сформируем пока всего лишь вторую девятку корпусов. Ты посчитай — это еще тысяч десять-одиннадцать танков, а за полтора года, что до войны оставалось, успели наклепать всего тысячи четыре «ка-вэ» и «тридцатьчетверок» да почти столько же легких… Вот и получилось, что имелось у нас перед войной девять мехкорпусов старых драндулетов в жестяной броне да с выработанным на хрен моторесурсом и еще девять — на новых машинах, да только половина тех машин еще с конвейера не сошла. А те, которые сошли, еще сырые, часто ломаются. Уж не говорю, что махиной в тысячу, пусть даже в пять сотен танков, нельзя управлять без надежной радиосвязи, а рации стояли на каждой десятой машине…

— Это да… — вздохнул Алексей. — И вдобавок экипажи не получили нужной подготовки.

— Вот так-то, сынок. Слишком большой корпус — не такое уж счастье. Вроде толстой жинки получается. А уж снабжение наладить — вообще немыслимое дело. Так и вышило, что часть машин встала на марше из-за поломок, других пожгли в неумных атаках.

Тяжело вздыхая и меланхолично матюгаясь, генерал налил себе еще ухи. Леха последовал его примеру. Они уже доедали разваренную рыбу, когда подкатил автомобиль, и порученец комкора доложил, что из штаба фронта поступил срочный приказ. Как и предвидел Стефанчук, корпусу было предписано немедленно выдвинуться на север с задачей нанести удар по крупной группе немецких танков, прорывавших стык 5-й и 34-й армий, а точнее — стык Юго-Западного и Карпатском фронтов.

Зарядил дождь, так что дорогу — и без того битую, перебитую — могло развезти окончательно. В голову колонны комкор поставил грузовики с мотострелками в кузовах и пушками на прицепах. Легкие Т-50 бригады подполковника Ладейкина ползли следом, кромсая траками грунт дорожного полотна — плотно утрамбованный, но неотвратимо впитывающий небесную влагу. На танках, держась за приваренные к броне скобы, сидели красноармейцы, которым не хватило места в грузовиках. Почти в самом хвосте растянувшейся на многие километры колонны чавкал гусеницами 87-й тяжелый полк. Чуть больше трех десятков танков, в том числе шесть совсем новых КВ-3Д с усиленной броней, удлиненными пушками и отличной американской оптикой.

Часов вел полковую колонну, высунувшись по пояс из командирской башенки, откинутая крышка люка прикрывала его от пуль и осколков, летящих спереди. Рядом, на соседнем люке, держась за турель крупнокалиберного пулемета, примостился командир мотострелковой роты. Молоденький лейтенант Гриша Озеров успел поведать, что он из Ростова и что ушел на фронт прошлым летом, едва сдав экзамены за первый курс политехнического института.

На протяжении нескольких километров они вспоминали бои, в которых довелось участвовать, и особенно — чудовищную мясорубку минувшей зимы, когда не было стратегии, одна лишь тактика. В этом кровавом хаосе мы теснили немцев километр за километром, заваливая каждый шаг горами трупов — своих и вражеских, а в следующую неделю немцы выталкивали нас обратно. He раз казалось — все, больше нет сил, сейчас кто-то сломается. Но нет, не сломались, три месяца ходили в атаки с переменным успехом. К февралю, когда силы сторон все-таки иссякли, оказалось, что фронт в общем переместился на восток, пусть и не слишком далеко.

— Товарищ майор, а вот скажите, у кого танки лучше — у нас или у немцев? — Гриша задал наконец вопрос, который всегда звучал в любом разговоре танкистов с пехотой.

— Конечно, наши.