Танки в котле. Немецкий танкист о прорыве из Хальбского кольца. 1945

На центральной площади деревни, где остановились «Пантеры» Капо и моя, наше внимание тут же привлекла колонна русских грузовиков, у которой можно было разжиться горючим, и группа русских пленных солдат, согнанных вместе. Мы тут же приспособили их к делу, как только убедились, что грузовики заправлены бензином, а не дизельным топливом. Снабдив пленных ручными насосами, мы поручили им перекачивать драгоценное для нас топливо из бензобаков грузовиков в две оставшиеся «Пантеры».

Несколько снарядов упали и разорвались среди домов деревеньки, сорвав с них крыши и заставив сложиться стены, но обстрел явно стал терять интенсивность – русские артиллеристы, похоже, еще не сообразили, что их солдат в деревне уже нет. Когда обстрел несколько утих, гражданские жители деревни и беженцы сгрудились вокруг наших «Пантер» и стали упрашивать нас взять их с собой, увезя от окружающих красных.

– Нам предстоит прорываться сквозь Шпревальд на запад, – отвечал им Капо. – Это опаснейшая задача, и мы не можем задерживаться здесь ради вас.

Жители деревни, беженцы, солдаты и наши танки покинули деревню и двинулись к редколесью, которым начинался Шпревальд, наша цель, под первыми деревьями которого стояли два «Королевских Тигра». Вслед за нашими «Пантерами» устремилась пешком толпа в несколько сотен гражданских жителей и беженцев. Миновав «Королевских Тигров», мы стали ведущими. Местные жители оказались кстати – одна из женщин с карабином через плечо, плотно прижавшись к нашей башне, указывала нам самые широкие просеки, помогая как можно быстрее добраться до самой чащи леса.

Когда деревня, пропав из вида, осталась далеко позади, я услышал рев самолетных двигателей.

Троица красных самолетов того типа, известного как штурмовики[15], пронеслась над оставшейся за нашими спинами деревней, обстреливая ее с бреющего полета из всего бортового оружия. Я увидел, как крайние, еще видные над деревьями крыши ее домов, крытых красной черепицей, разлетелись на куски. К тому времени, когда мы заворачивали за поворот дороги и втягивались в лес, вся деревня уже окуталась непроглядным облаком дыма и пепла.

Русские наконец-то поняли, что мы прорвались сквозь их огонь. Судьба Маркхофа нас больше не интересовала, он остался за нашими спинами, и мы должны были забыть про него. Теперь мы были там, куда и стремились, в самом Шпревальде, так что нам оставалось только пересечь его и прорваться на запад.

– Что ж, вот мы и в котле, – сказал мне Капо, связавшись со мной по радио из своей «Пантеры». – Теперь мы стали котловыми танками.

Немецкое слово «Kessel» означает: котел, емкость для кипячения воды. В переносном значении котел представляет собой группу войск, окруженную врагами, но не желающую сдаваться окружившим ее. Так что котел – это живая, дышащая масса солдат и гражданских, танков, транспортных средств, лошадей и телег. Теперь мы были частью такого котла.

Прорыв из котла

Сказать, что мы были в котле не одни, было бы чертовским преуменьшением. Котлом был весь Шпревальд, расположенный несколько восточнее небольшого городка Хальбе, места, названия которого я никогда ранее не слышал, но никогда не смогу забыть. В Шпревальде росли в основном древние дубы, сосны и березовый подлесок, этот лесной массив протянулся километров на тридцать с востока на запад, перемежаясь небольшими озерами, вересковыми пустошами и противопожарными полосами, где не росли никакие деревья. Вся эта местность теперь кишела людьми – десятками тысяч людей, как мы стали понимать, когда углубились в чащу леса, направляясь на запад.

Лесные просеки – полосы ничем не покрытой земли, служащие для вывоза сухих деревьев, но никак не для прохода армии, – были переполнены людьми, идущими, ковыляющими, едущими и скачущими на запад. Часть их была военнослужащими всех званий, знаков различия и формы одежды, в том числе вермахта, войск СС и подразделений фольксштурма, все перемешанные между собой. Фольксштурмисты были одеты в гражданскую одежду, но были вооружены «панцерфаустами» (фаустпатронами) и грубо сделанными автоматами, производившимися специально для их вооружения. Среди военных было много раненых, они брели на костылях или ехали, усевшись на любой транспорт, который согласился принять их, – будь то танк, грузовик или запряженная лошадью телега. Люди спали, примостившись на броне танков, медленно ползших вдоль просек, или сидели на их башнях, свесах брони над гусеницами или даже верхом на башенных орудиях, время от времени клюя во сне головой и на минуту просыпаясь.