Танки в плен не сдаются

— Тут рядом, за колючкой, брошенный участок. Внутри, в саду, яблони растут. Рома же любит яблоки. Вот и схожу, нарву ему.

— Твой выход надо согласовать с комбатом.

— Уверен, майор не будет против.

— Тогда и обращайся к нему сам.

— Без проблем.

Тут в холле послышался шум, и в комнату, занимаемую первым экипажем, вошли капитан Быков с сержантом Ступиным. Сразу узнать их оказалось трудно. Дело в том, что на парнях была сирийская полевая форма без знаков различия.

— Привыкаем! — заявил Быков и улыбнулся во весь рот. — Как вам наш новый прикид?

— Наш лучше, — сказал Иволгин.

— Ну, Стас, выбирать не приходится. Приказ переодеться. Кстати, на складе вещевого имущества ждут вас. Я заранее размеры назвал. Начальник склада обещал подобрать. Так что ступайте, ребята, а то придется вам после обеда туда идти. Прапорщик, который там всем заправляет, из местных, живет в поселке, на другом конце. Ему, по-моему, служба не особо в радость. Может уйти на обед и до завтра не вернуться.

— Куда он денется? — проговорил Ивасюк. — Из-за нас здешний комбат этого прапора за пару минут из-под земли достанет.

— Где склад? — спросил Иволгин.

— Рядом с парком. От контрольно-технического пункта влево метров сто, там два сарая. Это и есть склады вещевого имущества.

Командир основного экипажа взглянул на подчиненных и распорядился:

— Идем на склады, подбирать новую форму. — Он повернулся к Быкову и сказал: — А ты, Леня, узнай насчет обеда.

— А чего тут узнавать-то? В четырнадцать тридцать. Столовая та же самая. Другой здесь просто нет.

— Узнай у начальника штаба, нам вместе со всеми обедать или отдельно.

— А с чего отдельно-то?

— Хрен его знает. В общем, выясни.

— Это типа когда коту делать нечего?..

— Да, примерно так.

— Понял, командир.

Вечером члены экипажа капитана Иволгина поужинали и отправились на отдых. Вставать им предстояло в четыре часа утра.

Станислав же направился к батальонному медицинскому пункту. За столом дежурного сидел медбрат, который совершенно не понимал по-русски. Визитеру пришлось бы долго объяснять этому парню, что ему здесь надо, но тут появилась докторша.

— Добрый вечер, Ольга Владимировна, — сказал Иволгин.

— Добрый, — ответила женщина.

Капитан указал на младшего сержанта, этого самого медбрата, и спросил:

— У тебя ведь двое подчиненных, да? Они оба такие вот дуболомы?

— Отчего же они дуболомы? Что это за слово такое?

— Им бы без инструмента лес валить или в спецназе служить, а они к медпункту прибились.

— Ну, во-первых, это люди, имеющие пусть и самое низшее, но все же медицинское образование. Во-вторых, они добровольцы, пришли в батальон, дабы помогать раненым и больным.

— А еще потому, что здесь платят неплохо, побольше, чем в обычных больницах.

— Откуда тебе знать, сколько платят, допустим, в больнице, работающей в этом вот поселке?

— Да уж никак не меньше, чем тебе в госпитале.

— В принципе, ты прав. Но если бы не они, то командованию батальона пришлось бы привлекать к службе в медпункте солдат боевых подразделений.

Иволгин недружелюбно посмотрел на сирийца и вдруг заявил:

— А может, этот парень и его дружок устроились в медпункт батальона по приказу руководства ИГИЛ? Здесь отменное место для работы вражеского агента. Узнать можно все и остаться неприметным. Так, солдат?

На этот раз медбрат что-то понял. Наверное, сыграла свою роль интонация, с какой все это было произнесено. Он вскочил и очень резко что-то сказал. Русанова прикрикнула на него. Но солдат не успокаивался. Он двинулся к Иволгину.

Но и Стас не был мишенью для битья. Он очень даже мог постоять за себя.

Казалось бы, еще мгновение и завяжется драка. Но тут показала себя доктор Ольга Русанова. Она оттолкнула солдата, который споткнулся о кушетку и упал на пол. Затем эта милая дама пихнула ладонями в грудь капитана Иволгина, да так, что ее обожатель ударился спиной о стену.

Из своей палаты вышел Рябинин, увидел все это безобразие и заявил:

— Эй, народ, вы чего это? Что за дела? Кто тебя ударил, командир? Этот сириец? — Старший лейтенант быком попер на медбрата.

— Отставить, Рома! — заявил Иволгин. — Ступай в палату. Мы здесь сами разберемся.

— Вообще-то, я в туалет шел.

— Вот и иди сперва туда, а потом в палату.

Рябинин прошел мимо них, с нескрываемой угрозой глядя на сирийца.

— Вы прямо как дети малые! — воскликнула Русанова, взглянула на Иволгина и спросила: — Как ты можешь подозревать в таких грехах человека, которого совершенно не знаешь?

— И не знал бы до самого конца жизни.

— Не его вина, что он не понимает по-русски и исполняет должностные инструкции. Парень просто обязан это делать.

— Мог бы держаться как-нибудь подружелюбней. А то мычит что-то, смотрит высокомерно, насмешливо. Мол, видали мы вас в одном месте, в том самом, куда Рябинин сейчас пошел.

— Не говори глупостей, капитан.

— Вот как? Да, конечно, этот медбрат глупостей не говорит, и вообще он чуть не святой. А русский капитан только и может, что чушь всякую нести. Но этот солдат еще ответит за то, что по-хамски вел себя с офицером.

Тут как раз из похода вернулся Рябинин и спросил:

— Никак не угомонитесь?