Танкист №1. Бей фашистов!

Последние дни 1-я танковая сражалась в одноэшелонном построении, но лишь 9-го числа Ватутин усилил группу Катукова 10-м танковым корпусом, 309-й стрелковой дивизией, 14-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригадой и 6-й зенитной дивизией.

Тогда же командарму было позволено напрямую запрашивать аэродромы 2-й воздушной армии.

К исходу 10 июля немцы вышли на рубеж Шепелевка – Верхопенье, приблизившись к позициям 1063-го зенитного полка. В этот самый момент к зенитчикам пожаловал Катуков. А над передним краем висело с полсотни вражеских бомбовозов.

Командарм тотчас же связался с аэродромами 2-й воздушной и запросил немедленной поддержки.

Немецкие пикировщики набрасывались на батареи зениток то справа, то слева. Три из них закувыркались к земле, но еще большее количество набросилось на зенитчиков.

Сыпались бомбы, падали скошенные осколками люди, а из-за горизонта шла новая волна бомбардировщиков…

И тут явились эскадрильи советских истребителей.

«Вас только за смертью посылать!» – орал Катуков, но на самом-то деле командарм был доволен. Заработало!

Теперь у него появилось еще одно, очень важное орудие, которым добывают победу, – авиация.

В то же самое время планы гитлеровского командования – ударить с востока через Прохоровку на Курск – стали известны Ставке, и к местам будущих сражений уже стягивались подкрепления из резервов Степного фронта.

В район Прохоровки выдвинулась 5-я гвардейская танковая армия Ротмистрова и 5-я гвардейская армия Панфилова[53].

12 июля под Прохоровкой разыгралось грандиозное встречное сражение – тысяча двести танков с обеих сторон!

Перед Катуковым стояла задача сковать силы противника на Обоянском направлении, лишить немцев возможности снимать отсюда войска, тем самым упрочив успех Ротмистрова и Панфилова.

Но Михаил Ефимович мыслил дальше приказа, поэтому решил двумя корпусами – 5-м гвардейским и 3-м механизированным – нанести контрудар совместно с частями 6-й гвардейской армии в восточном направлении на Яковлево. А дальше, взаимодействуя с 5-й гвардейской танковой армией, наступавшей от Прохоровки, окружить и разгромить 4-ю танковую армию генерала Гота…

* * *

…Репнин качался в такт шатаниям танка и улыбался. Вот и под Прохоровкой бьются… Курская дуга!

В той реальности, из которой он как бы «выпал», тоже была битва. Чудовищная битва, в которой погибли сотни тысяч бойцов Красной Армии.

РККА училась воевать на той войне, учится на этой. И платить за такие уроки приходится кровью.

И Гешу приятно грела мысль о том, что он своим вмешательством помог сберечь энное число жизней. Потери все равно были, куда ж от этого деться, но все равно они несравнимо меньше тех, которые могли бы быть. Раза в три-четыре как минимум.

Просто потому, что ныне танкисты горели куда реже – они воевали на хороших машинах. И машины эти выбивали немецкие танки, спасая тем самым артиллеристов и пехоту.

Мало чем нынешняя Курская битва отличалась от тогдашней… Или как сказать? От тамошней? Ну, в общем, и так понятно.

Поначалу, правда, насколько Геннадий помнил историю, отличие было разительным по времени – немцы топтались на втором рубеже обороны, так и не достигнув села Яковлево, но сейчас все опять сравнялось. Но что значат какие-то часы или даже дни, когда измерять победу или поражение стоит только в одних единицах измерения – в душах?

И вот тут-то немцы однозначно проигрывали…

– Товарищ командир! – крикнул Федотов. – Немцы!

Моментом вернувшись из горних высей в гремящий танк, Репнин глянул в перископ. Его полк сдвигался к Прохоровке, и танки, что ползли по покатому склону, сминая высокую побуревшую траву, могли принадлежать либо тем недобитым немецким полкам, что драпали с места боя, либо подкреплениям для недобитков.

В любом случае они требовали скорейшего уничтожения.

В перископ Геше было видно, как разворачиваются и идут на сближение с противником «сороктройки» и «тридцатьчетверки», «КВ-1М» и «ИС-2», самоходки «СУ-122» и тяжелые «СУ-152».

Одна группа танков остановилась и дружно ударила залпом по врагу. Вторая группа машин осуществляла обходной маневр с целью зайти во фланг вражеским танкам.

А третья группа – это его 4-й полк. Танки мчались на большой скорости вперед. Репнин узнавал их по образу движения, что ли.

Вон танк Капотова – он срывается с места и бросается на врага, едва поспевая затормозить, чтобы выстрелить по цели, и снова газует. А вот Лехман далек от удали – он осторожен, маневрирует постоянно, петляя по полю, уклоняясь от вражеских снарядов, чтобы вдруг ударить самому – и метко.

– Я – Зверобой! Капотов, не отрывайся от коллектива! Ивченко, твоя группа… Ты где вообще?

– Ивченко на связи! Мы вышли к немецкому СПАМу[54], тут еще есть кое-кто живой! Был.

– Понял. Следуй за группой Тимофеева, прикроешь с тыла.

– Есть!

– Полянский! Видишь колонну?

– Так точно!

– Расколи ее «ИСами», как колун чурку!

– Сделаем!

– Яковенко, всем взводом по правому флангу колонны! Луговой, действуешь по левому!

– Есть! Есть!