Танкист 3. Прорыватель.

— Чёрт с вами. Если не получится, придётся имеющимися силами атаковать. Действуем. Суворов, командуй, я вижу ты знаешь, что делать. Комиссар поступает под твоё командование, — последнее тот добавил с мстительной интонацией, которую даже не пытался скрыть, на что комиссар только улыбнулся.

— Есть, — козырнул я и действительно заторопился.

Действовать нужно сейчас, а подготовки предстоит немало. Пока одни бойцы освобождали один танк от снарядов, тот что постарее, с заплатками пробития брони, видать с нашими танками встречался, да восстановили, другие готовили взрывчатку. Потом сапёр заложил связку шашек тола, танк я отогнал подальше, заложил дуло землёй, и рванул ствол. Громыхнуло здорово и дуло действительно раскрылось в звёздочку. Я за это время форму на нас двоих подобрал, и документы, да и приказ на перегон повреждённой машины тоже сварганил на скорую руку. Вместо печати орёл с монетки, их у немцев хватало. Комбат только головой качал, наблюдая как я подделку делаю. Наконец всё готово, в танк почти тонну тола загрузили, бикфордов шнур уже проверили, секундомером подсчитали сколько по длине тот горит минуту. Два коробка спичек дали и две зажигалки, мало ли что. Документы свои и вещи я сдал, комбат обещал сохранить, как и комиссара. После этого я за рычаги, комиссар наверху, изображает танкиста, хорошо него тип лица нордический, вполне смотрелся, и так мы покатили обратно. Связь действовала, наушники неплохие, и мы так могли общаться. Выехав на шоссе, мы покатили к мосту. Башня стволом была назад развёрнута, и так короткий «окурок» сейчас напомнила не пойми что. И да, у комиссара повязка была на руке окровавленная. Повезло что медик у одного из раненых менял повязку и бинты пригодились для такого дела. А то чего это здоровый в тыл едет, а тот раненый и сопровождает подверженную машину. Всё должно соответствовать легенде.

На трассе я смог разогнаться до сорока километров час и поднимая клубы пыли, давненько тут дождей не было, мчался на этой трофейной машине к мосту. Встречные колонны шли сплошняком. Мост работает без остановки и как мне кажется, работал только на встречу, если нас и пропустят на тот берег, то не сразу. Так и оказалось, мы благополучно подъехали к очереди, встав в конец и я заглушил мотор. Судя по очереди, пропустят нас ближе к ночи, до неё около часа осталось. Может это и хорошо, нам скрыться легче будет, да и всё провернуть. Но сколько техники и войск за это время по мосту пройдёт? Это нашим с каждым пройдённым солдатом и танком будет тяжелее, это и огорчало. Судя по матеркам комиссара в наушниках, тот думал также. Тут он снова вышел на связь:

— К нам регулировщик идёт.

— К нам?

— Вдоль колонны этих порожних грузовиков впереди, но в нашу сторону. И ещё, сзади две машины с ранеными подошли. Красные кресты там.

— Лады. Если что, я с ним заговорю, отвлеклись на «рану» как будто она тебя мучает. Хорошо?

— Тогда врач что сзади в кабине сидит, вмешается.

— А, ну да. Ну тогда просто сиди.

Однако регулировщик, что шёл к нам с решительным видом, рассмотрел, что стало с пушкой, даже разговаривать не стал, а подошёл к санитарным машинам и велел им по обочине переехать в начало колонны, чтобы первыми проехать мост, когда дадут дорогу отсюда.

— О чём думаешь? — спросил комиссар, когда регулировщик ушёл.

— Думаю дать по газам и скидывая грузовики с пути выскочить на мост, закупорить его, поджечь фитиль и в воду.

— Об одном думаем, тоже рассматриваю это с разных сторон. Но раненых куда девать? Их в любом случае заденет, пока к мосту прорываемся, а потом после взрыва.

— Есть такое дело, — со вздохом согласился я. — О раненых думаем, как будто они наши, и не они стреляли и убивали наших людей.

— Мы должны быть выше них. Мы люди, а они фашисты.

— Они не фашисты, — спокойно сказал я. Уже устал повторять эти нюансы.

— Как это не фашисты?

— Немцы — нацисты, а фашисты — это итальянцы, как мы коммунисты. Очень немцы обижаться что их фашистами называют, сравнивая с презираемыми ими макаронниками. Они так итальянцев называют.

— Да? Я не знал.

— Назвать немецкого офицера фашистом, это всё равно что красного командира белым офицером, если не в морду даст, то в харю плюнет точно. Так что вы всё-таки такие нюансы учитывайте.

— Я понял, спасибо… Смотри, эти сволочи тяжелый гаубичный дивизион пропускают. Смотри, и трактора наши.

— Я вам больше скажу, орудия тоже наши. «Мл-Двадцать». Немцы ещё те барахольщики, свезли к нам всю технику из захваченных стран. Они мне кажется только авиацию свою используют, а наземные войска что захватили, то и пригодилось. О, на том берегу забегали, кажется нашу колонну готовятся пропустить.

— Да, я вижу.

Однако нас обманули, пропустили раненых, прибыло ещё шесть машин, и снова остановка. Видимо сюда срочно перекинули резервы и их собирались пропустить как можно больше. Настолько это важно, что рядом начали подготовку чтобы развернуть новую вторую понтонную переправу.

— Раненых нет, — напомнил я комиссару. — К тому же темнеет. Так что держись. И спички приготовь.

— Они у меня в руке.