Танкист

– Ладно, пусть будет Филимонов Денис Сергеевич. Сергеевич в честь тебя, – пояснил полковник. – Ведь можно считать, что ты его второй отец. А насчет поиска артефакта, скажу одно, нашему полку приказано выдвигаться в сторону Варшавского направления, это как раз по пути. А дальше… как бог пошлет.

Глава 5

1 августа 1944 года бойцы 8-й гвардейской армии генерала Чуйкова начали форсирование Вислы в районе населенных пунктов Татарчиско, Скурча, Дамирув, Домашев. Развернулись жестокие бои за Магнушевский плацдарм. В результате этих боев 1 августа был захвачен плацдарм до десяти километров по фронту и до пяти километров в глубину. 2 и 3 августа советские войска продолжали расширять плацдарм, переправлять на него войска и средства усиления. Это было очень трудно, так как с мостами дело не ладилось: вражеские самолеты сразу же разбивали их. Немцы, не имея преимущества в живой силе, кинули на уничтожение переправ всю имеющуюся в их распоряжении авиацию. Истребительная авиация не могла помочь: она в полном составе действовала под Варшавой, где шли наиболее ожесточенные бои. К тому же для самолетов элементарно не хватало бензина. Прошло еще несколько дней, и гитлеровцы, получив отпор, окончательно отказались от попыток столкнуть Красную армию обратно в Вислу, заставить наши войска отступить. С 18 июля по 10 августа войска 8-й гвардейской армии прошли с боями около 250 километров, форсировали Вислу и овладели Магнушевским плацдармом – более 50 километров по фронту и до 20 километров в глубину.

Создание Магнушевского плацдарма было одной из вех в подготовке будущего наступления на Берлин.

Тем временем одновременно с созданием плацдарма шло очень ответственное наступление 2-й танковой армии, введена была в сражение 1-я Польская армия. Некоторые их части встретили яростные контратаки немцев севернее и северо-западнее Бреста и нарастающую опасность, что немецкое командование совершит попытку соединить разрубленные группы армий «Центр» и «Северная Украина».

Часть 2-й танковой армии продолжала, уклоняясь от схваток с разрозненными немецкими частями, двигаться на Варшаву.

Дейнар в который раз разбирал и собирал ППШ, пытаясь довести эти действия до автоматизма. Уже две недели он находился в этом мире, привыкая к новой для себя жизни. Но все же он был солдатом, а жизнь солдата, что в его мире, что здесь, была похожа. И одновременно здесь все было другое. Первые дни нахождение внутри железной машины, называемой здесь танком, приводило его в ступорное состояние, и ему приходилось собирать все силы, чтобы в очередной раз забираться в ее чрево. Но привыкаешь ко всему, к концу четвертого дня он уже почувствовал во время очередного марша, что уже не чувствует своего страха, хотя запахи и постоянный гул мотора до сих пор его раздражали, и, несмотря на неодобрительные взгляды командира, он все равно повязывал лицо платком. Но люди, ставшие его спутникам и, как он надеялся, друзьями, сделали много для него за эти дни. Едва только колонна машин замирала на отдых или дозаправку, его новые товарищи принимались обучать эльфа местным премудростям.

Андрей заставлял изучать различные типы оружия, без конца собирая и разбирая его и практикуясь в стрельбе. Поначалу работа с механизмами вызывала у эльфа какое-то внутреннее отвращение, но Андрей не давал ему спуску. Да и сам Дейнар прекрасно понимал, что, не обладая умением обращаться с местным оружием, он обречен, тем более в его смертоносности ему удалось убедиться в первые дни своего пребывания в этом мире. Эльф инстинктивно потрогал плечо и поморщился, рана до сих пор иногда давала о себе знать. А к машинам придется привыкать, тем более что война в этом мире была войной машин. Они были на земле, обрушивались с воздуха и, по рассказам Андрея, воевали и на море.

И все же за две недели пребывания Дейнар еще ни разу не побывал в настоящем сражении, если не считать налеты стальных вражеских птиц, гул моторов которых он слышал задолго до объявления тревоги. Эти налеты были мучением для эльфа и вызывали в нем просто панический страх, заставляя сворачиваться клубочком в укрытии. Друзья видели его страх, но лишь посмеивались и ободряюще хлопали его по плечу. Лишь Стыцко однажды подошел к нему и сказал:

– Нечего этого стесняться, сынок, жизнь-то, она одна.

Эльф вздохнул и, защелкнув магазин, передернул затвор, щелкнул спусковым крючком и снова принялся за разборку.

На марше учение продолжалось. Федор обучал его искусству обращения с пушкой, на случай если сам выйдет из строя. Кроме того, как заряжающий, он был обязан быстро осуществлять подачу нужных снарядов в казенник и не мешать при стрельбе.