Танкист, или «Белый тигр»

В продолжавшемся разбойничьем свисте «подкалиберных» разведчик не слышал сам себя, но продолжал орать, проклиная наводчика - он даже высунулся из посеченного ельника, чтобы еще раз убедиться - снаряды «тридцатьчетверки» отлетают от башни, как мячики.

– По гусенице! - бессильно потрясал кулаками майор.

Словно услышав его, трижды проклятый «немец» опустил ствол. Целый фейерверк взметнулся возле «Т-34» - разлетелись брызгами, чуть было не угробив Федотова, крыло и траки, смялось передаточное колесо, заклинило пушку, отвалился передний каток - все было в мгновение кончено!

Довершая полный разгром, выскочили из засады не выдержавшие напряжения «Валентайны», с двух сторон хлопнув по «тигру» своими «пятидесятисемимиллиметровками». Их гранаты совершенно не пригодились - первый «канадец» вместе с боезапасом и обреченным экипажем разлетелся в куски. Из второго успел выброситься обезумевший механик.

Но прежде чем окончательно убраться, Призрак явил плачущему от бессилия майору свое наглое великолепие. Замерев в конце просеки, «тигр» вновь повернул к Найденову башню. У майора последние волосы вскинулись дыбом, и брызнул по ободранному лицу, смешавшись с кровью, пот. Однако, вместо выстрела обрушилась, словно крыша, невыносимая тишина. Танк казался потусторонним. Белый силуэт впечатлял. Словно воплощенное зло попирал он сваленные деревья, и бледная папиросная луна угасала над ним, и стелился под его громадными лапами вереск. Наконец, туман, по неведомому приказу, вновь поднявшись из самой болотной тьмы, его поглотил.

После злосчастного поединка разбитый найденовский танк отправили в тыл, остатки «Валентайнов» на переплавку, так и не пригодившийся БТР - в штаб корпуса. Погибших тут же и закопали. Наводчику Крюку забинтовали разбитую окалиной голову. Бердыев не пострадал, вновь подтвердив своей неуязвимостью неизбежное правило насчет дураков и пьяниц. Остался целым и невредимым и предупрежденный Найденов. Он был вне себя, он жаждал преследования. Однако, все надежды бессмертного Ваньки пошли прахом. Фронт горел уже в двухстах километрах; по расчетам командования Призрак неизбежно должен был либо сгинуть в болотах, либо обездвиженным достаться победителям, как уже достались им десятки брошенных за неимением горючего «пантер» и «ягдпанцеров». Жуков, которому о бое все-таки доложили, отмахнулся - дело шло к выходу на границу. Гон побежавшего противника занимал головы всех, без исключения, теперь уже победоносных советских генералов, и «Белый Тигр» продолжал интересовать разве что спецов из НКТП. Что касается оставшегося не у дел танкиста, начальство уже знало, как Ваньку определить.

Путь был славным, новых медалей политработники не жалели. Вновь не обошлось без слухов о «заговоренности» Черепа: лишь в предместьях испепеленного Минска фугас наконец-то развалил его очередную, «убитую» двухсоткилометровым пробегом «тридцатьчетверку». Крюк, как всегда, вовремя спрыгнул. А вот якут, на сей раз, был трезв, словно промытое, прочищенное газетой, стекло - и последствия не заставили себя ждать. Еще до того, как, сжимая термос, Бердыев успел скатиться с крыла, его хорошенько лизнуло пламя. На Иване Иваныче не оказалось и царапинки. Сообразив, в чем дело, и окончательно уверовав в необъяснимое найденовское счастье, заряжающий и наводчик теперь всюду следовали за командиром. Удивительно, - с тех пор их не трогало и не зацепляло, не смотря на то, что после еще двух последовательно загубленных «тридцатьчетверок» уже на подходе к Неману испустил дух латаный-перелатаный «Стюарт», [27] первым прорвавшийся к чрезвычайно важному стратегическому мосту (очередная «Красная Звезда» старшему лейтенанту, по «Славе» - его славному экипажу). Оплакав «Стюарт», троица, за неимением выбитых в Первом корпусе «Т-34», оседлала «майского жука» [28] и неутомимый танкист покатился впереди колонн теперь уже на «горбатом американце».