Танкист, или «Белый тигр»

Однако, несмотря на внутренние перемены, вытянувшаяся перед посланцем троица была до безобразия грязна и оборвана: даже саперы оторопели. Щеголеватый полковник-адъютант приказал тут же опробовать подарок. Послушно обернув себя необъятной шинелью, Кощей не мог не перепугать свидетелей: синяя шея венчалась оскаленной головой, разбитые пальцы, словно веники, едва торчали из обшлагов. Безбородов откровенно промахнулся — нарядившаяся в добротное сукно Смерть расстроила даже посредника.

Тем не менее, шинель осталась — и Акакий Акакиевич уже в ней ринулся за последнюю реку.

В 41-ом советские танки ползли неуверенными толпами, поскуливая, как щенята, слепые и бестолковые — их целыми кучами неторопливо щелкали развеселые немецкие артиллеристы.

В 42–43 были попытки маневра — из недобитых мехкорпусов приказом вождя сколотили армии. Но «коробки» по-прежнему швырялись в пасть «Тиграм» без всякой разведки. Командиры по рукам и ногам были повязаны неутомимыми «особистами», и наверху и внизу шарахались от самой робкой, зародышевой инициативы, Мехлиса боялись больше разухабистого «Даст Рейха», опять-таки, к радости германских «восемь-восемь» предпочитая атаковать в лоб неуклюжими стадами — конечно же, все то время найдёновское небо усердно заполнялось новыми железными мучениками.

Наглость и расчет, желание гнать и резать впервые явил изумленному Моделю знаковый 44! По германским тылам осмысленно зарыскали, поначалу сотни, а затем уже тысячи машин. Ремонтники и хозчасти едва поспевали за танками. Тем не менее, запчасти, топливо и разнообразнейшие «болванки» доставлялись бесперебойно. Итог не замедлил себя ждать: танкисты, словно в сказке «ударившись оземь», стали азартны, как игроки в казино. Самые хитроумные укрепрайоны, перед которыми еще год назад не задумались бы положить и фронт, «тридцатьчетверки» обходили теперь на рысях, без оглядки, и что не удивительно, без прежних потерь, «отдавая славу пехоте». Где с ходу, где опять-таки маневром, корпуса заглатывали переправы и перекрестки. Счет пленных сразу пошел на десятки тысяч. Завертевшаяся, нарастающая с каждым месяцем, с каждой неделей, наконец, с каждым днем и часом свистопляска скорости, вкупе со снарядами, гусеницами и броней, создали тот самый знаменитый «порядок» в столь неуверенных прежде войсках. Богданов и Ротмистров уже не оглядывались на бредущий в тыл безоружный потрепанный вермахт. Немногие, избежавшие рабской участи, ветераны «панцерваффе» кусали залатанные локти, с отчаянием наблюдая столь явные (и, без сомнения, граничащие с гениальностью) вариации на тему их доморощенного «блицкрига». «Русские свиньи» наконец-то перестали изобретать велосипед; они нагло содрали основной принцип молниеносной войны — прорыв и неизбежные «клещи», но, как всегда, присовокупили к нему главный козырь — полную, ошеломляющую непредсказуемость, от которой в Цоссене теперь мутило стратегов. Случилось то, что случилось: количество наконец-то окончательно и бесповоротно обернулось качеством; и все, что пыталось сопротивляться, неизбежно было раздавлено, смыто и расплескано по сторонам. Но даже то грандиозное, осмысленное, воплощенное давление на разрыв в 44-ом, не шло ни в какое сравнение с весенним рывком 45-го!

Один из шести «кулаков» великого горца, которым распоряжался не знакомый со сном и отдыхом, Рыбалко, к великому счастью Ивана Иваныча взяв старт от Цорбена и так и не покоренного, но обложенного Бреслау, теперь днем и ночью неутомимо накатывался на «логово зверя». Уже начиная с Одера хозяйство знаменитого генерал-лейтенанта включало в себя пятьсот модернизированных Т-34-85 (командирские башенки, люки, вентиляторы совершенствовались постоянно), сто ИСов, два десятка старых добрых «эмчи», бывших радостью для танкодесантников из за комфортной плавности хода, все те же, совершенно незаменимые на средневековых улицах «Валентайны», две сотни разнокалиберных САУ, восемьсот орудий и пять тысяч грузовиков (лошади, ослы и верблюды не в счет). Со всей своей резвостью вместе с танками (и ни на секунду не отставая от них!) неслись теперь ремонтные роты, расплодившиеся «тылы» и интендантства, дребезжащие походные кухни и госпиталя. Пятьдесят тысяч поголовно охваченных лихорадкой гонки солдат Третьей Танковой в разномастных «коробках» (включая хватаемые по дороге трофейные «Хенцеры» и «Пантеры»), в битком набитых автомобилях, на мотоциклах и на не менее добротных велосипедах, готовы были до конца заглотить Силезию — аппетит только рос! Мелькали новые фермы, замки, виллы и черепичные городки с их неизменно разбегающимся по домам «гитлерюгендом». Уже к середине апреля управление всем этим потоком дошло до немыслимой виртуозности: целые корпуса (танки, САУ, грузовики, которые как мухи облепила пехота, техобеспечение, и прочее, прочее, прочее, что неизменно тянулось за каждым клином, как шлейф) готовы были развернуться в любом направлении и брать любые позиции, неизбежно прорываясь, прорываясь и прорываясь. Все набрало такую инерцию, что не могло остановиться и перед штурмом неба.