Танкист на «иномарке». Победили Германию, разбили Японию.

Незащищенный Веспрем лежал перед нами, но мы не решились соваться в город, имея по два-три снаряда и по сотне патронов к пулемету на танк — весь боезапас был израсходован за сутки боя. Да и горючее было на исходе. Примерно через час нас догнали главные силы 46-й гвардейской танковой бригады. Заправив топливные баки и загрузив боеприпасы, мы двинулись дальше, оставив Веспрем правее. Брали этот город 23 марта 22-я гвардейская танковая и 6-я мотострелковая бригады 5-го гвардейского танкового корпуса…

Тридцать лет спустя мне удалось побывать на озере Балатон и в этом прекрасном венгерском городе. Походил по его узким, извилистым гористым улочкам и воочию убедился, что мое решение не идти в город в то далекое мартовское утро сорок пятого года было абсолютно правильным. В сложных условиях большого города «Шермана» стали бы легкой добычей неприятельских фаустпатронников…

Мчаться вихрем!

В боевой обстановке нередко бывали ситуации, вынуждавшие действовать по принципу: «Либо пан — либо пропал».

После обхода Веспрема подразделения 46-й бригады вели многодневные напряженные бои в горах Баконь, и к исходу дня 26 марта сорок пятого года ее танки вышли на подступы к Тапольцафе, оставив позади горно-лесной массив. Впереди простиралась Северо-Западная венгерская равнина, открывая возможность для стремительного наступления.

Противник стремился как можно дольше задержать нас в Прибалатонье, чтобы суметь организованно отвести свои разбитые части за реку Раба — рубеж, на который гитлеровцы возлагали немалые надежды…

Уже несколько дней подряд бригада подвергалась интенсивным ударам с воздуха, но благодаря наличию на «Шерманах» крупнокалиберных зенитных пулеметов мы успешно отражали налеты вражеских самолетов. Куда более сложной оказалась проблема преодоления сплошных минных полей, с которыми мы столкнулись в Венской наступательной операции. В течение последних двух дней в бригаде на противотанковых минах подорвалось четыре танка. Надо признаться, что для нас эти действия противника в какой-то степени явились неожиданными, поскольку ранее мы не встречались с такой тактикой. К тому же мы не имели навесных минных тралов для проделывания проходов, а к каждому танку саперов не приставишь.

От первого танкового батальона в разведке находился неполный взвод гвардии лейтенанта Константина Дроздовского (всего два танка). Надо сказать, что взводный умел действовать смело, изобретательно, а порой и весьма дерзко. Дроздовский вывел свои «Шермана» на западную опушку леса, откуда открывался вид на дорогу, уходившую в Тапольцафе. Константин, осматривая в бинокль подступы к этому населенному пункту, заметил, что впереди в двух километрах стоит на дороге автомашина, от которой в стороны быстро бегали гитлеровцы, что-то передавая группам солдат, находящихся на вспаханном поле. Нетрудно было догадаться, что противник спешно минирует дорогу и прилегающее поле. Дроздовский доложил мне о результатах наблюдений и сообщил: «Атакую немцев. Сорву их работу!»

Через четверть часа голова батальона догнала высланные в разведку «Шермана». Их экипажи до нашего подхода успели поджечь автомашину противника, сдетонировавшие на ней мины оставили от грузовика «рожки да ножки». Установить точно переднюю границу и приблизительную ширину противотанкового минного поля не было возможности. Кроме того, выяснилось, что обнаруженное заграждение сильно «нашпиговано» противопехотными прыгающими и обычными минами. Это серьезно затрудняло разминирование.

Обстановка требовала быстрейшего продвижения танковых подразделений на северо-запад, а силы для устройства проходов практически отсутствовали. Двум приданным батальону саперам, изрядно уставшим от предыдущей почти непрерывной опасной работы, потребуется значительное время для обезвреживания мин. Это надолго задержит нас, а приближающуюся ночь следует максимально использовать для овладения Тапольцафе, а возможно, и несколькими кварталами города Папы…

Ломаю голову я, в раздумье командиры рот — ищем способ разрубить этот гордиев узел. Обход заграждения исключался, ведь по поднятому плугом полю, размокшему от частых дождей, танкам не пройти. Подошел Дроздовский. Сказал, что он где-то читал, что танкисты, разогнав «тридцатьчетверку», влетали на минное поле, и якобы благодаря большой скорости мины взрывались за кормой танка, не причиняя машине вреда.

«Идея заманчивая. Но кто возьмется осуществить ее на практике?» — подумалось мне. И, как будто угадав мои сомнения, Константин предложил: «Я согласен попробовать». Немного поколебавшись, я согласился с его предложением.

Быстро подготовили «Эмча» к тралению, сняв дополнительные топливные бачки; снаряды в боевом отделении уложили в верхние гнезда их хранения, подняв над полом башни; пушку и зенитный пулемет закрепили по-походному.

За рычаги управления «Шермана» сел сам Дроздовский, высадив остальных членов своего экипажа: «В случае чего — погибнет один».