Танкист-штрафник. Вся трилогия одним томом

Танк Скариди вдруг вспыхнул. Мы не имели права останавливаться, но я приказал замедлить скорость. Из машины Анастаса Скариди выпрыгивал экипаж. Впрочем, «тридцатьчетверка», кажется, не пострадала. Снарядом сорвало один запасной бак, а второй разбрызгивал струйки горящей солярки. Не смертельно, потушат! На пашне дымила еще одна «тридцатьчетверка», а огонь вели не меньше двух противотанковых батарей.

Удар пришелся по командирской башенке. Мне на спину посыпались ошметки краски, мелкие кусочки брони. Еще один снаряд вырвал из тополя кусок щепы. Я видел вспышки этого орудия. Еще лучше различал его своими кошачьими глазами заряжающий Леня Кибалка.

— Командир, всего пятьсот шагов. Левее той хаты.

«Та хата» представляла из себя россыпь кирпича. Я надавил ступнями на плечи Ламкова. Танк плавно остановился. Выстрел.

— Осколочный!

— Щас…

Мы сделали три выстрела подряд, и этот десяток секунд нас едва не погубил. Пушку мы подавили, но заработали снаряд рикошетом в башню. Ламков рванул танк с места, делая крюк.

— Опасные штучки…

На поле уже горели два танка, а третий крутился на порванной гусенице. Я снова стрелял на ходу, а когда повернул голову, увидел, что и этот танк дымит. Остальные машины круто уходили вправо, под бугор. Нельзя подставлять борт! Эту истину надо прочувствовать на себе. Еще одна «тридцатьчетверка» дернулась, пошла рывками. Мы вместе с машиной командира взвода нырнули в гущу тополей. Остановились борт в борт:

— Ты как, Алексей? — Нормально. А ты, Гриша?

Ну, вот мы уже почти друзья. Леха, Гриша… Атака, кажется, сорвалась. До хуторка осталось, пожалуй, всего триста метров.

— Леха, пошли кого-нибудь глянуть, что с греком случилось.

Послал Борю Гаврина, который, как пробка, выскочил из танка. Едва успели бросить сверху автомат.

— Куда без оружия? Тут фрицы могут быть.

Двумя экипажами разглядывали, как разгорается третья машина. Из глубины хутора ее прицельно добивала противотанковая пушка. Двое оставшихся в живых ребят уползали прочь от горящей машины. Пулеметные очереди срывали верхушки борозд на вспаханной земле. Потом в нашу сторону ударили гаубицы, и мы отъехали в сторону, найдя небольшую низину, скрытую тополями.

— Слышь, Григорий, — посоветовал я. — Пошли своего стрелка с автоматом метров на сто вперед. А я заряжающего дам.

По крайней мере, врасплох не застанут. Автомата для Лени Кибалки не было. Кроме нагана, он захватил сумку с «лимонками».

— Смотри внимательнее, Леня.

— Не волнуйся, командир. Я, как кошка, все вижу. Не пропущу.

Через пяток минут вернулся Боря Гаврин. За ним рывками, малой скоростью выполз танк Скариди. Из открытых люков шел дым. Возле курсовой пулеметной установки темнела оплавленная дырка миллиметров тридцати в диаметре. Вытащили тело стрелка-радиста. Стрела подкалиберного снаряда насквозь пробила бедро и разорвала паховую артерию. Он был весь залит кровью. Скариди, его конопатый механик-водитель и наводчик были тоже сплошь в крови.

Механик снова полез в люк и стал выбрасывать тлеющие тряпки. Потом заливали их водой. Несколько фляг передали механику, он что-то заливал внутри. Вылез весь в копоти, держа в руке заостренную железку кумулятивного снаряда в фиолетовых разводах от сильного жара. Экипажу, можно сказать, повезло. Снаряд пробил броню, тело стрелка-радиста вместе с сиденьем, врезался в кучу старых шинелей, курток и прочего барахла. Теряя силу, снаряд разодрал, зажег тряпье и боком ударил в броневой лист, отделяющий боевое отделение от двигателя. Если бы снаряд шел острием вперед, то прошил бы лист и зажег двигатель.

Скариди трясло. На тело стрелка-радиста с вывернутой, почти напрочь оторванной ногой и страшной обожженной дырой в бедре было жутко смотреть. Парень лежал, разбросав руки, нижняя челюсть отвисла. Вместе с механиком мы сложили руки на груди, подвязали челюсть и завернули тело в плащ-палатку. Удалов, переговорив с кем-то по рации, подозвал Скариди и меня:

— Немцы атакуют. Приказано быть наготове и открывать огонь с фланга. Все по местам. Скариди, ты что, контужен?

— Н-нет.

— Живее в машину. Собирайте экипажи, заряжать бронебойными.

Прибежал дозор. Леня сообщил, что немецкие танки идут из-за хутора. Штук семь, а может, больше. Их оказалось действительно больше. И повторять нашу ошибку — двигаться по открытому полю — они не торопились. Шли, прижимаясь к лесополосе. Впереди двигался громадный, незнакомый мне танк с длинноствольной пушкой. Я понял, что это знаменитый «тигр». Он напоминал глыбу, размером с наш тяжелый КВ-1, которых в войсках почти не осталось. Угловатая броня шла уступами, без наклонов. Судя по всему, она была настолько толстой и прочной, что не требовала скатов и закруглений.