Танкист-штрафник. Вся трилогия одним томом

Командиром второй роты нашего первого батальона был капитан Марченко. В боях он участвовал немного, но ему везло. После ранения он с полгода околачивался в штабе. Получил медаль за предыдущие бои, а когда в феврале сорок третьего нашими войсками были взяты Азов, Новочеркасск, Ростов, получил орден Красной Звезды и звание капитан. Потом у Марченко что-то не сладилось с начальством, и его назначили ротным в батальон Колобова. Наверное, он рассчитывал на большее и какое-то время держался отчужденно. Со временем стал вести себя проще, и мы с ним иногда беседовали, встречаясь у Таранца. Капитан Марченко хорошо знал технику, ладил с подчиненными, но его портили два существенных недостатка. Он крепко выпивал, порой не зная меры, и был излишне самоуверен. Решительность — вещь хорошая, но с высоты своей бывшей штабной должности Марченко действовал иногда непродуманно. А на войне даже «иногда» оборачивается большими жертвами.

Кроме комбата Колобова, двух других командиров танковых батальонов я видел редко. Занятия и различные совещания проводились, как правило, раздельно. Но мы хорошо знали и слабые, и сильные стороны наших старших командиров. Если майор Колобов держался на своем месте крепко, считался кандидатом на выдвижение, то комбат-2, майор Дядин, ходил на поводу у начальства. С одной стороны, рассудительный и осторожный, он неплохо действовал, когда им не помыкали. Но окрики и угрозы: «Вперед, чего застрял? Труса празднуешь, под трибунал захотел!» — заставляли его бездумно направлять танки напролом, не думая о жизни подчиненных. Лет двенадцать Дядин командовал взводом и недолгое время ротой. Лишь в сорок втором его поставили на батальон. Дядин получил наконец майора и возможность не участвовать самому в боях и атаках. За эти штуки он мгновенно потерял авторитет среди танкистов, но с начальством ладил и крепко держался за выстраданную должность.

Командир третьего батальона, капитан Малышев, часто общался с нашим комбатом, пользовался уважением в бригаде. Считался энергичным и решительным командиром, правда, по опыту сильно уступал Колобову. Как и многих на войне, его слишком быстро двигали вверх. Малышеву было лет двадцать пять — двадцать шесть. Должности командира взвода и роты он «проскакивал» за полтора-два года, имел несколько наград.

Остальное начальство я толком не знал. Не тот масштаб. Подчинялся я Антону Таранцу, с которым мы давно стали друзьями. Комбат Колобов относился ко мне хорошо и нередко, при встрече, уделял пяток минут обменяться мнениями по тому или иному вопросу.

Мы гордились своей бригадой, считая ее одной из лучших. На это были основания. В отличие от ряда подразделений мы имели боевой опыт, за который дорого заплатили, участвовали в жестоких боях и прорывах немецкой обороны под Харьковом. До самого моего последнего дня я всегда буду относиться с глубоким уважением к своим товарищам по бригаде. Сколько их похоронено на пути к победе, а сейчас оставшихся в живых можно пересчитать по пальцам.

ГЛАВА 6

Готовилось большое сражение. Мы могли строить планы, гадать, но до начала июля имели смутное представление о том, что произойдет. Большинство склонялось к мысли, что наступление начнут немцы. Не зря же нами строится столько оборонительных сооружений. Однажды меня послали в штаб армии отвезти какие-то документы. Я был буквально поражен, увидев в тридцати с лишним километрах от линии фронта мощные бетонные сооружения, откуда выглядывали стволы пушек. Множество дзотов, траншей с отсечными ходами. Днем все это замирало, большинство работ проводилось ночью.

О Курской битве написано много. Почему именно это место стало ареной одного из самых крупных сражений Отечественной войны? Общий замысел немецкого командования, как пишется и в нашей, и в зарубежной исторической литературе, был следующий. Вначале срезать так называемый Курский выступ. Основная линия советско-германского фронта летом сорок третьего года почти на всем протяжении, от севера к югу, шла относительно по прямой линии. В районе Курска, между Харьковом и Орлом, образовался обширный выступ, так называемая Курская дуга, шириной до 150 и глубиной 120 километров, который вклинивался в немецкую оборону. Район Курского выступа перерезал важные немецкие коммуникации и являлся хорошим плацдармом для наступления советских войск.

Учитывая, что немецкие армии охватывали Курскую дугу с севера и юга, наши войска могли оказаться при удачном наступлении германской армии в гигантском котле. Конечно, Гитлер, планируя операцию «Цитадель», рассчитывал на успех. Предполагалось не только окружить и уничтожить наши войска на Курской дуге (это должно быть началом!), но и продолжить мощное наступление, чтобы снова достичь Волги и свести на нет успехи Красной Армии зимой 1942/43 года. Это лишь небольшое историческое наступление.