Танкист-штрафник. Вся трилогия одним томом

Кроме поста с пулеметом, Шуваев разглядел хорошо замаскированный орудийный окоп. Пушка вроде одна, но она наверняка пристреляна. И поставлена не только для охраны гарнизона деревни, а для таких, как мы. Мелких остатков воинских частей. Логично добавить «разбитых», но мы это слово не употребляли. Осторожно поползли назад, затем в перелеске поднялись в рост. Я почему-то ждал от старшины вопроса насчет Пашки. Что ни говори, а Паша Закутный в роте на виду был. Самый начитанный, о чем ни спроси, на все ответить мог, а немецкий лучше меня знал. Но старшина вопросов не задавал, а перебросившись со мной несколькими фразами насчет моста, действительно вспомнил Пашку.

— Дружок твой, конечно, умный. На сто шагов вперед видит. И проживет, бог даст, подольше многих, да с теплой бабой под боком. Но одного не поймет, ведь ему немцам служить придется.

— Может, и не придется.

— Нет, Леха. Слышал ведь, что они старост своих ставят, полицию организовывают. Кто же здорового парня в стороне оставит? Еще как в полицаи зачислят! А это измена Родине, с вытекающими последствиями. Расстрел. И род ню в покое НКВД не оставит.

— У него из родни одна мать.

— Ну, матери будет приятно узнать, что сын предатель. Ребят втихую бросил и смылся. А ты, Лешка, в курсе был.

Ответа от меня Шуваев не ждал, и мы молча вернулись к своим. Выслушав доклад, лейтенант принял решение двигаться дальше, искать другую дорогу. Но и другая дорога часа через полтора уткнулась в мост. Такой же бревенчатый, небольшой, похожий на первый. Только покороче и без охраны. Мыкаться дальше взад-вперед становилось опасно. Уже примелькались, наверное. Убывал бензин. Низко пронеслась пара «мессершмиттов». Бомбить или стрелять не стали. Видимо, приняли за своих. Эти приняли, а другие не примут. Рискнем!

Мост вроде был крепкий, но, судя по всему, изрядно подгнивший от времени, хотя подъезды к нему выглядели накатанными. Главное, здесь не было поста, хотя на холме, километрах в двух, снова виднелась деревня. За час наблюдения проскочил мотоцикл (и здесь немцы!), проехали две подводы с сеном и прошли несколько человек пешком. Наверное, беженцы. На этот раз в разведку пошли Прокофий Шпень и Ваня Войтик. По левому пологому берегу рос ивняк, и оба механика-водителя подкрались к мосту незамеченными. Вернулись довольно быстро.

— Пройдет танк? — спросил Князьков.

— Должон, — неуверенно пожал плечами Прокофий. — Мост, конечно, старый…

— Тьфу, Шуваева, что ли, везде посылать? — ругнулся лейтенант. — Вы же механики-водители. Кто лучше вас знает?

— Настил вроде гусеницами изодран, — сказал Войтик. — Значит, проходили танки.

— Могла и танкетка пройти, — заметил Шуваев. — В ней всего три тонны, а БТ четырнадцать весит.

— Гусеницы шире, не от танкетки.

Решили рискнуть. Другого выхода не оставалось. Шпень разогнал танк, а мы заранее перебрались на левый берег. Прокофий был опытным механиком-водителем, и танк, набирая скорость, без рывков, влетел на мост. Двадцать восемь шагов настила. Несколько секунд ровного и быстрого бега. Мы наблюдали, затаив дыхание. Десять… двадцать шагов. Вот уже и левый берег. Но «быки» у берега вдруг с треском повело в сторону. Одно из бревен лопнуло с таким звуком, словно взорвалось. Танк исчез в мешанине обломков. Мы подбежали ближе. Корма завязла в покрытой тонким льдом тине и грязи. Мотор ревел, выбрасывая фонтаны водорослей и воды.

— Не газуй! — орал Иван Войтик. — Выползай без рывков.

Мы тоже что-то кричали. Никогда не слышал, чтобы железное нутро нашего танка ревело так надсадно. Это не могло продолжаться долго. Или что-то лопнет в моторе или… БТ медленно выползал, и мы непроизвольно манили его руками: «Сюда… сюда».

Шпень, деревенский тракторист, начавший свою карьеру лет пятнадцать назад с чистки ржавых деталей, и сам видел, куда вести танк. Рискуя, он сделал в тине поворот, чтобы не упереться в остатки «быков», и полез, выбираясь из речушки наискось. Он уже почти выполз, когда обвалился слой глины и гусеницы принялись вращаться на месте. Без команды мы подхватили бревно, обломки досок. Пихали под траки все подряд. Выползай, родной! Танк выскочил в двух шагах от меня, и опасно кренясь, полез наверх. Левый берег не был слишком крутым, но пара глиняных уступов оказались серьезным препятствием. БТ переполз через второй уступ и, промчавшись сгоряча, резко тормознул.

— Прошка! Шпень чертов!

Все радостно орали, облепив танк, в котором от напряжения и перегрева что-то булькало и шипело. Открыв люк, высунулся чумазый и улыбающийся Прокофий. Мы не сразу заметили, что на окраине села появились несколько фигур в шинелях, а по полю наперерез уже несся вездеход с брезентовой крышей. Остановился метрах в восьмистах, блеснула оптика. Мы полезли на свои места.