Танкист-штрафник. Вся трилогия одним томом

Киев находился в полусотне километров от линии фронта. Для нас не было секретом, что немцы продолжали разрабатывать планы ударов по столице Украины. Взятие его могло значительно укрепить пошатнувшийся авторитет вермахта. Несколько раз группы тяжелых бомбардировщиков под охраной истребителей следовали на большой высоте в сторону Киева. Пикировщики «юнкерсы-87» дважды бомбили наши позиции. Если первый раз «Юнкерсы» лишь пугнули, сбросив бомбы в стороне, то второй налет закончился для нас серьезными потерями.

Тридцать пикировщиков «Ю-87» в сопровождении истребителей обрушили удар на танковую бригаду и другие подразделения 38-й армии. Кроме тяжелых стокилограммовок сыпалось множество мелких бомб. Впрочем, «мелкие» — понятие относительное. Десятикилограммовая бомба, падающая с высоты полкилометра, просадит танк насквозь, а взрывчатки в ней хватит, чтобы уничтожить весь экипаж. Кроме того, немцы сбрасывали контейнеры с осколочными двухкилограммовками. Стоял сплошной треск. Если танкисты, более подготовленные, не метались и находились в укрытиях, то многие бойцы из вспомогательных подразделений погибли или получили ранения.

Зенитная оборона у нас была слабоватая. Сколько помню, зениток для прикрытия всегда не хватало. Правда, незадолго перед налетом привезли американские 40-миллиметровые автоматы «бофорс», вели огонь также счетверенные «максимы», установленные на полуторках. Если «бофорсы» с их скорострельностью сто двадцать снарядов в минуту как-то могли противостоять немецким самолетам, то пулеметные установки на полуторках больше играли на испуг. Пули не пробивали броню «юнкерсов».

В батальонах погибли несколько танкистов, две «тридцатьчетверки» разбило прямыми попаданиями, еще пять-шесть машин получили повреждения. Потери во вспомогательных подразделениях, а особенно среди новобранцев моторизованного стрелкового батальона, были значительно больше. Не выдерживая грохота тяжелых бомб и пронзительного воя авиационных сирен, молодые ребята выскакивали из окопов и попадали под осколки.

У меня во взводе сильно контузило заряжающего. Сильным ударом отбило внутренности. Его понесли в санроту. На поляне, где обычно проводились построения, лежали вповалку человек тридцать убитых новобранцев. Видно, бежали, совсем потеряв голову. Большинство были еще в гражданской одежде: старые кожухи, домотканые украинские свитки, потертые шапки.

Тела сплошь изрешетило осколками, но несколько человек еще шевелились. Я помогал грузить раненых на телегу. Сомневаюсь, что они выжили. Сволочные фашистские бомбы рассчитаны на густой разброс осколков. Молодые ребята 18–20 лет были нашпигованы железом.

Подожженный склад ГСМ горел, выплескивая столбы пламени на огромную высоту. Бочки с бензином и соляркой разбрасывало в разные стороны, как ракеты. Привлеченные дымом, «юнкерсы» и «фокке-вульфы» через час повторили налет. На этот раз не повезло фрицам. Остроносые «Яки» свалились сверху, и началась драка. В течение считаных минут на снег свалились два «юнкерса». Некоторые самолеты, в основном истребители, разваливались от попаданий прямо в воздухе, вниз летели горящие обломки.

Один из «Яковлевых», сильно поврежденный, пытался выбрать ровное место для посадки. Не удалось. Истребитель коснулся земли, подскочил и врезался носом в мерзлую землю. Огненный шар, сноп обломков и горящий бензин. Мы добежали до места падения, видели тело летчика, но вытащить его не смогли. Сильный жар не дал возможности подойти близко. На соснах таял снег и стекал вниз тонкими ручейками. Мы сняли шлемы. Гибель летчика была похожа на смерть танкистов. Многие сгорают в машинах, и опознать останки порой невозможно.

В начале зимы немецкие войска предприняли ряд контрударов. Шестого декабря немцами был взят Житомир. Бригаду подняли по тревоге. Расстояние до Житомира составляло километров девяносто. Двое суток простояли в напряжении. Информации, что там происходит, почти не поступало. Затем немцев остановили, и снова возобновились занятия.

Обстановка с кадрами в танковых батальонах, основной ударной силе бригады, складывалась не слишком благополучная. Дело в том, что, начиная с июля и до ноября сорок третьего, с очень небольшими перерывами, танковые части практически не выходили из боев. Освобождение Белгорода, Орла, Харькова, бросок на Днепр, освобождение Киева. Звучит вроде сплошного победного марша, а ведь продвигались постоянно с боями. Восемьдесят километров от Курской дуги до Орла моя прежняя танковая бригада преодолела за 24 дня.

И к Днепру мы вышли в сентябре, а Киев был взят шестого ноября. Личный состав экипажей, взводов, рот за эти месяцы несколько раз менялся. Так же, как и техника. Гибли молодые, неопытные и достаточно повоевавшие танкисты. Из моей прежней роты остались в строю при выходе к Днепру всего два танка, а из экипажей уцелели десяток танкистов, в том числе Леня Кибалка и я.