Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми»

Через час хода передние танки встали – мост впереди был взорван партизанами. Командиры танков собрались у моста, обсуждая – что делать? И река-то – тьфу, можно сказать – ручей, но склоны берегов крутые, танку взобраться тяжело: гусеницы дерн срывают, а танк стоит на месте. На легком танке Т-I, годном лишь для разведки из-за пулеметного вооружения, командир батальона проехал по берегу вдоль реки и в километре от разрушенного моста нашел пологие склоны. Решили переправляться там.

Корпус «Пантеры» был хорошо приспособлен для форсирования небольших рек, люки закрывались плотно, имели резиновые уплотнители, моторный отсек был герметизирован. Для рек поглубже мог ставиться шнорхель – труба для подвода воздуха к мотору и экипажу. Правда, шнорхелей в батальоне никто не видел, представляли теоретически.

Первым, как и положено, шел танк командира роты, Павкин танк.

Он тронулся со второй передачи, дал газу, чтобы двигатель не заглох и в выхлопные трубы не затекла вода. Подняв фонтан брызг, танк вошел в воду, гоня перед собой волну. Павлу в перископ ничего не было видно, стекло было залито водой. Он даже не успел посмотреть на курсоуказатель, специально стоящий для таких случаев справа от приборного щитка.

«Пантера» задрала нос и вышла на берег. В траках застряли водоросли, ил.

Другие экипажи уже смело шли по разведанному пути. Однако задержка от расчетного времени была больше часа.

Они выбрались на шоссе и прибавили ходу. Скорость движения колонны сдерживали лишь устаревшие Т-I и гусеничные бронетранспортеры с пехотой. А за батальоном шла еще рота самоходок «Хетцер». Та еще штучка была: очень низкая и малозаметная на поле боя, с мощной пушкой, прозванная немцами «кабаном» за характерную броневую маску пушки.

Еще через час хода они остановились на заправку. На обочине дороги стояло четыре бензовоза, танки заправляли в первую очередь – бензиновые двигатели были очень прожорливыми. Полного бака «Пантере» хватало всего на 260 км хода по шоссе, а по пересеченной местности – еще меньше.

На заправке экипажи прислушивались к отдаленным раскатам. Похоже было на гром, но это были пушки. Огонь был массированным, но довольно далеко.

– Километров пятнадцать-двадцать, – заявил Гюнтер, заряжающий.

– Похоже, – сказал командир танка – он же командир роты, – скоро сами все увидим.

Батальон прибыл к месту сосредоточения, но поступил новый приказ, и танковые роты передали пехотным полкам для их усиления. Командир танкового батальона был зол. От батальона ничего не осталось, руководить им было невозможно. Батальон в сборе, да с пехотной поддержкой представлял собой грозный боевой кулак. Разрозненные роты в бою сами нуждались в поддержке самоходчиков.

У немцев была излюбленная тактика – «колокол». Это было боевое построение машин на поле боя. Впереди становились в линию два-три «Тигра», а далее, слева и справа от центра, плавными дугами – «Пантеры» или Т-IV, основные боевые лошадки. за неимением «Тигров», которые могли бы взломать любую оборону, ставились «Пантеры».

Но сейчас такой боевой порядок стал невозможным. Терялось танковое преимущество – натиск и огонь.

Внезапно справа мелькнули огненные кометы, и раздалось несколько мощных взрывов.

– Все из машины! – скомандовал командир.

Быстро выбравшись, танкисты улеглись в воронку. Это были знаменитые «катюши», прозванные немцами «сталинскими органами».

Павел впервые наблюдал вблизи устрашающую боевую работу «катюш». Ужас! Попавшее под огонь подразделение просто перестало существовать.

Налет прекратился, и экипажи заняли места в боевых машинах. Еще четверть часа хода, и танки прибыли на место.

Командир роты сам определил для экипажей позиции. Танк командира занял место небольшой возвышенности. Танкисты принялись маскировать танки срезанными ветвями, маскировочной сетью. В искусстве маскировки немцы были умельцами, они придавали скрытности большое значение.

Едва успели завершить работу, как русские пошли в атаку. Молча, без артподготовки, на передовые позиции немцев бежали цепи русских пехотинцев.

Танкисты без команды огня не открывали, вполне хватало винтовочно-пулеметного огня своей пехоты. Для танкистов пехота была слишком мелкой целью, чтобы демаскировать, обнаруживать себя.

Атака русских захлебнулась, и они отошли на свои позиции.

Но бой только начинался. По немецким окопам ударила русская артиллерия. Сначала гаубицы 122 мм – их снаряды давали большие, мощные по разрушительной силе взрывы. Передовая затянулась пылью и дымом.

Потом в дело вступили полковые 76-миллиметровые пушки. Разрывы стали поменьше, но попадания точнее. Еще бы, полковые пушки били прямой наводкой, а Россия всегда славилась умением своих пушкарей.