Танкист

— Василий, заряжай фугасным. Саша, выезжаешь на площадь — сразу высматривай одноэтажное здание, правее от него — пушка. Постарайся корпус самоходки сразу на неё направить. Тут кто кого опередит.

— Сделаю, командир.

— Толик, не подкачай.

Самоходка выползла с улицы на площадь. Саша сразу тормознул, довернул корпус вправо.

Павел сам увидел в смотровые приборы одноэтажное здание и пушку правее него, стоявшую в отрытом капонире.

— Толик, давай!

Павлу было видно, как суетятся возле пушки немцы. Ствол её хищно повернулся вправо, потом замер. И в это время громыхнула пушка самоходки, на мгновение опередив выстрел немецких пушкарей. Павел видел, как выстрелом от пушки оторвало колесо, и она скособочилась. Прислуга полегла рядом с орудием. А туда уже бежали наши пехотинцы.

От входа в здание, рядом с которым стояло уже разбитое орудие, заработал пулемёт. Несколько наших пехотинцев упали.

— Толик, пулемёт!

— Вижу, командир. Вася, фугасный!

И наводчик влепил снаряд по пулемётному гнезду. Тут же поднялись пехотинцы, один из них подбежал к зданию поближе и забросил в пролом стены гранату. Дождавшись взрыва, туда ворвались несколько автоматчиков, послышалась стрельба — они добивали раненых или уцелевших немцев.

Павел осматривал площадь — нет ли ещё где замаскированных орудий или пулемётов?

Из зданий, окружавших площадь, велась автоматная и винтовочная стрельба. Но не будешь же снарядами стрелять по одиночным немцам? Эдак весь боезапас можно попусту перевести, и так уже в боеукладке меньше половины осталось, всё больше бронебойных. Это в поле, где противоборствуют танки и самоходки, бронебойные снаряды самые востребованные, а в городе осколочные и фугасные нужны.

Запищала рация — комбат интересовался ситуацией.

— Продвигаемся понемногу, — коротко ответил Павел.

Положение на улицах почти везде было одинаковым. Скорее всего, комбат хотел выяснить, не нужна ли помощь?

Самоходка подползла к одноэтажному зданию и остановилась рядом. Паша ещё удивиться успел — что ему на площади делать, вроде бы не магазин, вывесок нет.

И тут по броне раздался удар, раздался взрыв, и почти сразу же наводчик закричал:

— Командир, горим!

Из моторного отсека шёл дым, показались отблески пламени.

— Забрать оружие, покинуть машину! — приказал Павел.

Наводчик и заряжающий схватили автоматы, подсумки и стали выбираться из самоходки. Павел схватил гранатную сумку и выбрался вслед за ними. Делалось всё быстро. Самоходка железная, гореть вроде бы нечему, кроме топлива, но сгорала она в считаные минуты, и экипажи не всегда успевали покинуть машину. Самым распространённым поражением у танкистов и самоходчиков — впрочем, как и у лётчиков, были ожоги. Павел уже горел, причём серьёзно, потому огня теперь боялся панически.

Экипаж покинул машину. Из моторного отсека вздымались языки пламени, вовсю валил чёрный дым.

— Укрыться в здании! — приказал Павел.

Теперь его задачей было сберечь экипаж. На четверых у них было всего два автомата с четырьмя магазинами, личное оружие у механика-водителя и самого Павла да двенадцать гранат. С таким арсеналом бой с немецкой пехотой им не выдержать, тем более что у экипажа и опыта-то пехотного не было.

Через пролом в стене экипаж заскочил в здание.

— Фаустник, сволочь, подбил! — выругался Анатолий. — Пушек на площади нет, и выстрела я не слышал.

Павел осмотрелся. На полу валялись четыре трупа немцев, рядом — исковерканный пулемёт. Это они влепили сюда снаряд, по пулемётчикам.

Павел снял с убитого немца автомат и подсумок с запасными магазинами. Глядя на него, вооружился трофейным автоматом и механик-водитель: всё-таки с автоматом надёжнее, чем с револьвером. Самоходчикам выдавали морально устаревшие револьверы системы «Наган», потому как считалось, что из пистолета было затруднительно вести стрельбу через круглые бойницы. На боковых броневых листах самоходок, как и танковых башен, были небольшие бойницы для оборонительной стрельбы из личного оружия. В бою они изнутри закрывались броневыми пробками.

Всем был хорош «наган»: и безотказен, и стрелял точно, но по израсходованию семи патронов в барабане перезаряжался долго. Это не у «ТТ» или «парабеллума» — поменять опустевший магазин за пару секунд.

Экипаж находился в небольшой комнате. Василий ногой открыл дверь и, выставив вперёд автомат, сделал шаг.

— Тут зал какой-то.

Держа оружие наготове, самоходчики вышли за ним, оказавшись в вестибюле станции метро. Только тут до Павла дошло, почему здание стоит в центре площади. Просто он на фотографиях видел, что над входом в станцию метро должна быть большая буква «М». Сам Павел, как и другие члены экипажа, в метро никогда не был. До войны этим видом транспорта владела только Москва.

В вестибюле метро стояла скульптура Гитлера. Василий подошёл к ней, прочитал фамилию под головой на пьедестале и с размаху ударил по ней прикладом. Гипсовая скульптура распалась на куски.

— Я бы и по живому Гитлеру также долбанул, чтобы череп развалился!

— Говорят, он в бункере, глубоко под землёй сидит, и шнапс ихний глушит.