Танкисты атомной войны

Улицу впереди перегораживала очередная баррикада. До капитальной линии укреплений было меньше километра. За ней и по флангам мерцали вспышки дульного пламени. Александр Козырев мгновенно оценил ситуацию: обойти укрепления не удастся. Слева и справа высились полуразрушенные от артиллерийского огня здания. Верхние этажи были снесены артиллерийским огнем, но из подвальных окон, превращенных в долговременные огневые точки, лупили длинноствольные противотанковые пушки.

«Как фрицы затащили туда орудия? По частям разбирали и собирали вновь?..» – не ко времени подумал Александр Козырев.

– Коля, е…ни двумя «облегченными» снарядами по баррикаде. А потом – осколочно-фугасным – по левому и правому зданиям. В подвале – укрепленные огневые точки. Расколоть их будет непросто.

– Понял, командир, – гвардии лейтенант Гутченко вместе с заряжающим загнал снаряд и метательный заряд в камору гаубицы. Закрыл массивный поршневой затвор. – Дистанция?

– Восемьсот пятьдесят, поправка влево две тысячные.

– Принял, дистанция восемьсот пятьдесят метров, поправку ввел, – Гутченко довернул маховики горизонтального и вертикального наведения.

– Огонь!

– Выстрел!

Привычно грохнула могучая гаубица. Два 100-килограммовых снаряда разнесли немецкую баррикаду в пух и прах. После того как осели дым и пыль мощных взрывов, в баррикаде зиял приличных размеров пролом.

Гидравлические домкраты выдвинулись по бортам «атомной самоходки», воспринимая частично ее 75-тонный вес и будущую отдачу.

Следующие залпы разрушили оба дома до основания. Взрыв снаряда весом 246 килограммов, с сорока пятью килограммами взрывчатки внутри похоронил заживо орудийные расчеты в подвалах. Путь нашим штурмовым группам в глубь квартала был открыт. Башнер добавил прицельно из 85-миллиметровой пушки несколько снарядов в глубь улицы. Уж очень подозрительными показались ему некоторые дома…

Автоматчики с «ППШ», пара пулеметчиков с «РПД-44», огнеметчик с ранцевым огнеметом и в темных очках-«консервах». Снайперы, как им и полагается, оставались невидимыми. Один из автоматчиков грохнул прикладом о броню.

Козырев открыл массивный люк в корме боевой рубки самоходки и выглянул наружу:

– Тебе чего, «царица полей»?

– Прикройте огнем, пока мы закрепимся на рубеже. Вон в том здании, – солдат махнул в сторону одного из полуразрушенных домов.

– Хорошо, сейчас вызову вам прикрытие, – кивнул командир самоходной батареи особой мощности и нырнул обратно в люк. – «Третий», это «Кайзер», прием.

– «Третий» на связи, прием.

– Выходи параллельной улицей к перекрестку и дальше – на запад по бульвару. Там прикрой пехоту у сгоревшей двухэтажки.

– Понял тебя, командир. Выдвигаюсь, конец связи.

Ближе к центральной площади сопротивление немцев становилось все яростнее. Советским танкистам приходилось буквально перемалывать баррикады и укрепленные дома. При этом запрещалось использовать «аэрозольно-химические» снаряды и «огневую шрапнель» со страшными зажигательными ампулами «КС». Был приказ – сберечь город, хотя бы его остатки. Вот и приходилось вгрызаться снова и снова в оборону фрицев.

На улицах городка немцы сосредоточили все оставшиеся у них танки. И прорвать бронированные линии укрепления могли только русские боевые машины.

Перед краснозвездной «атомной самоходкой» предстал совсем уж легкий для современного танкового боя «Панцер-III». Это была относительно поздняя модификация «Pz.Kpfw-III Ausf.H» с усиленной броней и защитными экранами на башне и по бокам корпуса. «Легкий средний» танк вооружался 50-миллиметровой пушкой «5-cm KwK-38 L/42».

Но сейчас боевая ценность «Тройки» уже стремительно скатилась к нулю. А усилить вооружение, «воткнув» ствол более серьезного калибра, не получалось из-за ограниченных размеров башни.

Выстрелы из 50-миллиметровой пушки немецкого танка сыпались, как горох, – и так же отскакивали от стальной «слоновьей шкуры» советской боевой машины.

Стычка произошла на той же самой «пистолетной» дистанции. Самоходка «ИСУ-280АТ» как раз вывернула на узкую улочку, попутно своротив угол полуразрушенного дома. Стрелять по «Тройке» почти в упор, конечно, можно было бы, но командир самоходки рассудил иначе.

– Тарань его!

– Понял!

Танковый таран – это не просто отчаянный маневр бесстрашных русских воинов. Он является таким же тактическим приемом, как, например, и «танковая карусель». Более того, в некоторых фронтовых подразделениях и в танковых училищах во время Великой Отечественной войны этому специально учили. И, как показала практика, правильно делали. В результате таранов экипажи иногда выходили победителями в самых сложных боевых условиях и наносили врагу весьма значительные потери.

Первый в мире танковый таран выполнил наш, русский воин – лейтенант Семен Кузьмич Осадчий. Двадцать девятого октября 1936 года, еще в Испании, под Мадридом лейтенант Осадчий столкнул своим «Т-26» в лощину итальянскую танкетку «Ансальдо».