Танкисты Гудериана рассказывают. «Почему мы не дошли до Кремля»

Буквально последним выстрелом я наконец сумел убить еще одного хищника. Когда он упал, волкам понадобилось гораздо больше времени, чтобы возобновить преследование. Судя по всему, они все-таки наелись, их осталось всего пятеро, зато их животы были набиты. Я был почти уверен, что нам удалось их отогнать. И все-таки стая опять погналась за нами. Не было видно никаких домов, Тубик так и не показался. Может, мы сбились с пути и движемся совсем не в том направлении? Мы заблудились! Проклятая Россия! А ведь мне нравилась езда на санях. Однако эта страна каждый раз подносит новый неприятный сюрприз, выкидывает подлую штуку!

У меня в пистолете еще имелось 16 патронов. Я хорошо стрелял из пистолета и в мирное время выиграл несколько призов на стрелковых состязаниях. Но что я сделаю с пистолетом в движущихся санях, стреляя по бегущим волкам? Чем все это закончится?

На этот раз я позволил им приблизиться на 30 метров, несмотря на истерические крики возницы. Бах… бах… бах! Безуспешно. Дела оборачивались скверно.

Но… впереди мелькнуло несколько домов, и это не был мираж. Перед домами стояли люди. Они махали руками и кричали. Бах… бах… бах! Еще один волк покатился по снегу, и его тут же разорвал на клочки другой. Бах… бах… бах! Все. Обойма пуста. Но я тут же вставил новую.

Русский спрыгнул с саней и в панике бросился прямо по снежной целине к людям, до которых было еще метров 200. В результате его прыжка сани перевернулись набок. Лошадь помчалась галопом. Я вылетел в снег, сжимая разряженный автомат. Стая волков остановилась. Я выпустил в них последние патроны и помчался к домам.

Люди, стоявшие там, явно испугались. Они смотрели на меня со злобой. Похоже, я был первым германским солдатом, которого они видели. В любом случае у них не было никакого оружия. В этот момент мне стало отчетливо ясно, что я остался совершенно беззащитным. У меня больше не осталось патронов ни в автомате, ни в пистолете. Люди столпились вокруг меня.

Затем из дома вышла старуха и подошла ко мне. Истинный возраст русских определить было крайне трудно. Она закричала на мужчин и жестом пригласила меня в избу. Она говорила на ужасно исковерканном немецком. Указав на меня пальцем, она сказала: «Ты… четыре волка… капут! Карашо!» Она предложила мне чашку – нет, не чашку, а нечто вроде плохо слепленного стакана – с темной горячей жидкостью. По вкусу жидкость напоминала чай. Мне сразу стало лучше.

Лишь теперь я заметил, что колени у меня трясутся. Она пригласила меня сесть рядом с печкой.