Танкисты. Новые интервью

Из-за этих немцев я получил свой первый и единственный за всю мою службу выговор. Немцы просто заболели работой, ведь они видели и прочувствовали на своей шкуре, что творилось в блоке перед отправкой в лагерь. Я ночевал в хате один с пятью немцами! Спал на полу, без всякой охраны. Там, правда, еще спала хозяйка с дедом, но все-таки… И кто-то маякнул командиру полка Бриженеву: мол, Орлов один ночует в окружении немцев. Ох, тот на дыбы!

А второй раз я лично на танке преследовал немецкую роту – человек шестьдесят, на Украине, под Корсунем. Они сперва колонной шли. Потом, когда меня увидели, развернулись и давай стрелять не разобравшись. Как я первый выстрел из пушки сделал, они побежали. А весна, распутица: танк не двигается, вязнет по брюхо. Пока ехал, надумал их в плен взять. Прострочил по ним из пулемета: кого-то убил, кого-то ранил – они залегли. По радио подозвал еще один танк. Смотрю – тянут руки вверх. Мой стрелок-заряжающий загнал их на танк. Послушно залезли, смотрят на нас. Спрашиваем, кто командир роты. Сначала молчали, потом один немец выползает: «Вот этот. Он-он». Указал пальцем…

Повез немцев в тыл. Те поняли, что плен им фактически «подтвержден», едут спокойно. Но вот сейчас вспоминаю – в пот бросает. Хоть мой заряжающий автоматы у них и отобрал, но они же все были гранатами увешаны, ножи висят в чехлах. А я еще из люка торчу, стою открытый, любуюсь собой и немцами, еду гордый – сейчас ребята скажут: «Комбат лично взял немцев». Подлетаем к комбригу: «Товарищ полковник, при отражении атаки захвачены пленные. На танке восемь немцев». А комбриг на меня: «Да кто тебе позволил? Мальчишка! Не смог нормально разоружить и построить?! Пригнал бы их пешком по этой грязи!» В общем, гонял меня.

А то еще было дело на Украине. Смяли мы какой-то жиденький заслон в одном населенном пункте. Артиллерии у них не было. Некоторых побили, подавили… какая-то небольшая пехотная часть. Что делать с пленными? У меня была одна очень крутая задача – прорваться к точке назначения как можно быстрее, не останавливаться, не задерживаться и не вступать в бой. Начали решать, что с ними делать. Прибежало наше население, и одна бабка говорит: «Да вы немцев-то не стреляйте, вон нашего полицая убейте». Видишь, как получается? Полицая расстрелять, а немцев вроде не обязательно.

Недолго думая, я оставил с ними одного человека, а сам двинул вперед.

Потом, на другой день, меня вызывают к комбригу. Смотрю – сидит особист и с ним еще какой-то хмырь, которого явно прислали сверху. Своего особиста я знал, мы были хорошие друзья. Этот сразу меня за узду: «Почему расстреляли немцев? Вы нарушили приказ, который запрещает расстреливать пленных без суда и следствия». Я его сразу в грубой форме осадил: «Я никого и нигде не расстреливал!» Тот свое гнет: «Ну как же, ваш батальон взял пленных в таком-то населенном пункте. Там расстреляно одиннадцать человек». Начали разбираться, и вот тогда я узнал, что их шлепнул капитан-тыловик из нашего полка. Он меня все время просил представить его к ордену. Я еще помню, поставил ему на вид: «За что тебя представлять? Ты вовремя не можешь накормить моих танкистов. А ты – представь к ордену. Иди завоюй!» И он решил отличиться – лично расстрелял этих немцев из пистолета. По-моему, его в штрафной батальон отправили…

Кстати, насчет штрафных… была одна история. Под Кировоградом то ли по дури, то ли еще по какой причине сел на нейтралку Ил-2. Смотрю – летчик и стрелок выпрыгивают, ползут к нам. Летчик, старший лейтенант, давай у меня просить танк – вытаскивать самолет и чуть ли не сам за рычаги. Выделил им два танка, остальные с места прижали немцев огнем. Штурмовик вытащили. Летчик сразу полез мотор смотреть. Мой замполит взялся помочь… Ну, вроде как бы нашли они там что-то. Летчик попросил нас составить акт и подписать его. Только подписали ему, появляется машина с тремя офицерами СМЕРШа. Летчика в оборот! Пара вопросов, назвали трусом – и в машину его. «Ил» с подвешенными бомбами так и остался на передке…

Проходит какое-то время. Получаем приказ взять очередную высотку, господствующую над местностью. В поддержку дают особую роту. Спрашиваю: «Как это понимать?» Комдив отвечает: «Да проще говоря, штрафная рота. Состав – осужденные за разные провинности офицеры». Подъезжаю к роте. Смотрю – настрой боевой. Спросил, кто готов пойти в атаку танковым десантом. Хором отвечают: «Все!»

Высоту «взяли на арапа». Высадку роты осуществил прямо на первую траншею немцев. В тяжелом, напряженном бою, не считаясь с потерями, особая офицерская рота очистила высотку от немцев и удержала ее за собой. Со всех оставшихся в живых штрафников по итогам боя сняли судимость! Когда роту выводили из боя, один из них, раненный и окровавленный, буквально прыгнул на меня:

– Комбат, не узнаешь? Я тот летчик, что просил у тебя танк! Под Кировоградом… Помнишь?!

И пляшет вокруг меня.

– Смотри, поймал шальную. Теперь гарантированно летать буду! Спасибо тебе, танкист!

– Поздравляю, старлей. С тебя причитается за освобождение.