Танковая атака

Водитель Жора решительно вступил в обеденный зал ресторана. Тут было чертовски много мраморных колонн, белой с золотом лепнины, воздушных драпировок и фресок. Мраморный пол под ногами сверкал, как зеркало, хрусталь дробил дневной свет на острые, переливающиеся спектральными цветами искры, белизна скатертей и салфеток резала глаз. Сдержанно позвякивало о фарфор столовое серебро, примостившийся на подиуме в уголке струнный квартет изливал на головы немногочисленной обедающей публики негромкую, способствующую улучшению пищеварения классическую музыку. Добывающему хлеб свой в поте лица Жоре немедленно пришла на ум аналогия с коровами, у которых, по слухам, от классической музыки повышаются надои.

Небрежно отодвинув набежавшего метрдотеля, Жора воинственно вздернул подбородок и громко, на весь зал, воззвал:

– Эй! Чей мотоцикл на парковке?

Этот боевой клич вломился в плавную гармонию ресторанных звуков, как потерявший управление мусоровоз в витрину ювелирной лавки. Лица присутствующих, как по команде, повернулись в сторону входа – все, кроме одного. Некий подтянутый, дочерна загорелый, дорого и со вкусом одетый гражданин с подбритыми в ниточку усиками а-ля Антонио Бандерас, расположившийся за угловым столиком у окна, продолжал невозмутимо потягивать кофе, глядя в газету.

На Жору насели сразу с трех сторон, пытаясь тихо, по возможности незаметно вытолкать вон, но не тут-то было.

– Мотоцикл, говорю, чей?! Слышь, парень, не знаю, где ты есть и как тебя звать, но попал ты конкретно!

Сергей Аркадьевич Кулешов, обосновавшийся за столиком по соседству с обладателем щегольских усиков, поднялся, торопливо пересек зал, раздавая направо и налево извиняющиеся поклоны и виноватые улыбки, растолкал вцепившихся в Жору официантов и негромко, но так, чтобы его услышало как можно большее количество посетителей, с холодной угрозой в голосе произнес:

– Эт-т-то что еще такое?! Прекратить немедленно! Да я тебя за такие выходки в порошок сотру! Немедленно возвращайся в машину, я с тобой потом поговорю!

Ресторанная публика незамедлительно вернулась к приему пищи, обставленному, как священный ритуал. Возвращаясь к своему столику, Сергей Аркадьевич ловил на себе бросаемые исподтишка быстрые, косые взгляды, полные любопытства и осуждения: надо же, что учудил! Каков поп, таков и приход, а мы-то думали, что биндюжникам в это место вход воспрещен…

Господин с усиками, опустив газету на стол, смотрел прямо на него. Темные очки, с которыми он, похоже, не расставался даже ночью, были сдвинуты на лоб, на губах играла легкая, не лишенная приветливости улыбка.

– Прошу прощения, – первым обратился он к Сергею Аркадьевичу, – боюсь, я и есть тот бедняга, которого так стремился разыскать ваш водитель. Что-то случилось?

– Случилось, – вздохнул Кулешов. – Я принял на работу кретина, вот что случилось. Он задел ваш мотоцикл, разбил зеркало, оцарапал машину, испугался и от большого ума решил, видимо, что если будет кричать достаточно громко, то сумеет повесить вину, а заодно и убытки, на вас.

– А машина… – Подавшись влево, к окну, господин в усиках сдвинул в сторону полупрозрачную занавеску и выглянул наружу. – А, да, понимаю. Царапина на крыле «майбаха» – это серьезный повод для испуга.

– Надеюсь, вы не в претензии, – сказал Сергей Аркадьевич. – Ремонт мотоцикла я, разумеется, оплачу.

– Это ерунда, – отмахнулся собеседник. – Было бы, о чем говорить – зеркало! Главное, чтобы шлем остался цел. Это подарок, память о некоторых интересных местах, событиях и людях. Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет.

– Да, шлем у вас, насколько я успел заметить, необычный, – усаживаясь за стол напротив собеседника, согласился Кулешов. – Мне показалось, что это немецкий танковый шлем…

– Наследство, оставленное в Северной Африке корпусом Роммеля, – кивнув, согласился визави. – Мне его презентовал один босоногий монарх в горном Камеруне в знак признательности за небольшую услугу.

– Северная Африка, Роммель, горный Камерун… – мечтательно повторил Сергей Аркадьевич. – Звучит как аннотация приключенческого романа. Всегда мечтал попутешествовать по Африке, но так до сих пор и не собрался. Курорты, разумеется, не в счет… Погодите-ка! – Подавшись вперед, он пристально вгляделся в лицо собеседника. – Ведь я вас видел по телевизору! Вы – Семибратов, верно? Николай… э…

– Федорович. Но лучше просто Николай, – с улыбкой ответил Семибратов. – Не люблю обращения по отчеству. Слишком длинно, слишком официально, и сразу начинаешь чувствовать себя старым, солидным и ни на что, кроме написания мемуаров, не годным.

– Тогда я – просто Сергей. – Не вставая, они обменялись рукопожатием. – Сергей Кулешов. Очень рад знакомству.

– Что, у вас тоже засорился карбюратор? – с комичной озабоченностью поинтересовался Семибратов.

– Как, простите?