Танковая война на Восточном фронте

…Как об этом рассказывает П.А. Ротмистров в своих мемуарах: «Противник вёл себя как-то странно. В его расположении раздавались взрывы. Потом выяснилось, что немцы подрывали свои подбитые танки, которые нельзя было эвакуировать». Увы, немцы взрывали наши подбитые танки, оставшиеся на контролируемой ими территории. Командиры частей и соединений противника на этот счёт имели строгий приказ: «все захваченные подбитые танки противника, которые невозможно больше использовать и отремонтировать или эвакуировать, должны быть тотчас уничтожены, чтобы они снова не попали во вражеские руки». Это признал и член Военного совета фронта Н.С. Хрущёв, докладывая 24 июля по ВЧ Сталину о результатах операции: «поле боя осталось за противником — почти все повреждённые советские танки были немцами подорваны или сожжены, тогда как немецкая техника эвакуирована».

В действительности на «танковом поле» юго-западнее Прохоровки нашим четырём танковым корпусам первого эшелона (свыше 500 танков и САУ) противостояло не более 220 танков и штурмовых орудий противника. По оценке А.М. Василевского — более 200. Большая часть танковой дивизии «Мёртвая голова» наступала за р. Псел против соединений Жадова. Ошибка с нанесением контрудара по наиболее сильной группировке противника (три танковые дивизии СС) не позволила реализовать наше превосходство над противником в количестве танков и их манёвренности. Танковая армия, которая должна была сыграть главную роль в контрнаступлении на белгородско-харьковском направлении, понесла потери, несопоставимые с достигнутым результатом и уроном, нанесённым противнику.

И отход противника, вопреки очередному мифу, был вызван не разгромом его ударной группировки, а невозможностью удержания района вклинения протяжённостью по фронту до 160 км. Тем более что в 35 км южнее находился хорошо оборудованный рубеж. Войска Воронежского фронта не смогли опрокинуть части прикрытия противника и сразу перейти в неотступное преследование, чтобы разгромить его отходящие главные силы, не вследствие ««исключительной переутомлённости» (выражение Г.К. Жукова, которому цензура много крови испортила), а в связи с большими потерями»[99].

Достаточно подробно известны потери 5-й гвардейской танковой армии, наступавшей в составе Степного фронта.

Накануне Прохоровского сражения в соединениях 5-й гвардейской танковой армии было: 18-й танковый корпус — танки Т-34 — 68 ед., Т-70 — 58 ед., «Черчилль» — 18 ед. (всего 144 ед.); 29-й танковый корпус — танки Т-34 — 123 ед., Т-70 — 81 ед. (всего 204 ед.); 5-й гвардейский мехкорпус — танки Т-34 — 120 ед., Т-70 — 56 ед. (всего 176 ед.); 2-й гвардейский танковый корпус — танки Т-34 — 84 ед., Т-70 — 52 ед., «Черчилль» — 3 ед. (всего 139 ед.); 2-й танковый корпус — танки Т-34 — 35 ед., Т-70 — 46 ед., «Черчилль» — 4 ед. (всего 85 ед.). Итого на армию — 524 ед., с учётом усиления — 748 ед.