Танковые рейды

А бой с каждой минутой становился все ожесточеннее. Доносят: танки противника прорвали наш правый фланг.

— Командир, я туда! — крикнул комиссар Пивоваров и уполз по ходам сообщения, остановить его я уже не мог.

Там, на правом фланге, неравный бой вели пулеметчики лейтенанта Н. А. Василяна. Убили командира расчета, ранили пулеметчика. Василян ложится к пулемету, рядом, не говоря ни слова, Пивоваров. Пехота противника бежит.

Бывшего бакинца, ныне инженера одного из крупнейших ереванских заводов, Николая Арташесовича Василяна я встретил после войны. Мы снова вспомнили тот бой.

Пивоваров подает и подает ленту.

И вдруг Василян чувствует, что Пивоварова нет. Пивоваров убит.

Нет комиссара Пивоварова, я не знаю утраты горше. На войне горька любая утрата. Но каждая в тот момент, когда она постигает тебя, кажется горше всех. Нет Пивоварова, нет друга и спасителя. Нет человека, который в первую же встречу показался знакомым всю жизнь. «Командир, — любил он говорить, — ты думай о том, как полку достигать победы в бою, остальное доверь мне — дисциплину, сознательность, снабжение… Не подведу».

Он не подводил. Он был из славной когорты старых кадровых комиссаров Красной Армии. Это о таких, как он, наверное, впервые кто-то сказал: душа полка…

Весь следующий день, несмотря на все хлопоты, я не мог заставить себя забыть хоть на минуту о Пивоварове.

«…Командир, можешь верить, не подведу», — не шли из памяти его слова, его интонации.

Сам того не замечая, я забрел во второй батальон. Улегся к станковому пулемету и короткими очередями обстреливал немецкую пехоту — нужно было дать выход потребности вот так, буквально физически, отомстить за Пивоварова.

Еще очередь, еще… Кто-то за моей спиной всунулся в окоп, тяжело дышит. Не отрываясь от пулемета, спрашиваю:

— Кто там еще?

— Товарищ командир, разрешите обратиться.

— А после не сможете? Тоже нашли время! — отвечаю в сердцах, не оборачиваясь.

— Разрешите доложить. Вновь назначенный комиссаром вверенного вам полка старший политрук Скирдо прибыл для прохождения службы.

Кто-кто? Что-то очень знакомая фамилия. Оборачиваюсь. Передо мной молодой человек со шпалой на петлице.

— Повторите, как ваша фамилия?

— Скирдо.

— Митрофан Павлович?

— Да, — растерянно отвечает старший политрук. — А вам разве уже обо мне докладывали?

— Нет еще.

— Откуда же…

— Откуда знаю вас по имени и по батюшке? У меня пока память хорошая. Ведь это вы дней за пять до начала войны, читая лекцию о международном положении, заявили во всеуслышание: «В случае расширения орбиты мировой войны наш враг номер один — Германия»?

— Я…

Впоследствии война раскидала нас с М. П. Скирдо по разным фронтам, но, видно, суждено нам было встречаться неожиданным образом. Вскоре после окончания войны в Москве, в толчее самого оживленного перекрестка, я вдруг нос к носу столкнулся с полковником М. П. Скирдо — впоследствии профессором Академии Генерального штаба, доктором философских наук. Труды его, посвященные отражению борьбы материализма и идеализма в истории развития военно-теоретической мысли, о роли народных масс и личности в современной войне широко известны в кругах военных ученых…

Ночь прошла относительно спокойно.

С первыми же лучами солнца в небе появились десятки пикирующих бомбардировщиков противника.

За неполный час от Чернева не осталось ровным счетом ничего. Дым и пыль не успели рассеяться, как последовала артиллерийская подготовка. А потом двинулись вражеские танки и пехота.

Казалось, такой удар невозможно выдержать. Связь с дивизией потеряна, помощи ждать неоткуда. Выдержат ли нервы бойцов?

Выдерживают. Батарея старшего лейтенанта И. Ф. Зыбина, перед тем как погибнуть, успела уничтожить тридцать фашистских танков. Бутылками с горючей смесью подожгли по два-три танка сержанты Калиниченко, Стуканев, красноармеец Слабоданюк, старший лейтенант Близнюк.

Ценой больших потерь, бросив в сражение множество новых танков, враг прорвал нашу оборону.

Танки двигались в направлении нашего командного пункта, медленно, опасливо, по огородам, подминая под себя стебли кукурузы, коноплю, кустарник, ведя на ходу огонь из своих пушек и пулеметов. Они постепенно окружали нас.

Калиниченко решительно придвинул к себе противотанковые гранаты.

В тот же момент на плечо ему легла рука Слабоданюка:

— Погоди, сержант, дай-ка я…

Он взял левой рукой у Калиниченко одну из гранат, в другой руке у него была зажата бутылка с горючей смесью.

— Не лезь поперед батьки, — проворчал Калиниченко. И они двинулись оба навстречу танкам. До танков осталось метров тридцать-сорок.

Траншеи замаскированы, танкисты их не замечают. Откинулись люки на двух башнях, высунулись двое в черных шлемах. Старший лейтенант Близнюк бьет по ним из пистолета, его поддерживает из автомата сержант Стуканев. Мертвые тела немецких танкистов проваливаются в люк.