Танковый десант

Наша танковая армия, в том числе и наша 49-я механизированная бригада, действовала в глубоком тылу противника. Немцы оказывали нам сопротивление лишь на отдельных рубежах по маршруту нашего марша. Иногда были дни, когда мы вообще не встречали противника, или он пытался остановить наше движение наспех организованной обороной, которую мы без большого напряжения сбивали. Значительное сопротивление немцы оказали в бою за город Гусятин 22–23 марта 1944 года. В его освобождении принимал участие наш 1-й мотострелковый батальон и, естественно, наша рота. К вечеру 23 марта, когда противник был выбит из города, мы с Петром Шакуло остановились на окраине города, где заняли недалеко друг от друга несколько хат для отдыха личного состава.

Усталость валила всех нас с ног, так как весь день мы продвигались пешком, сбивая отдельные очаги сопротивления. Танки в этих стычках не всегда нам помогали, так как поддерживали другие батальоны нашей бригады. В темноте боя мы потеряли связь с командиром роты Титовым и с командиром батальона Козиенко, а также с другими ротами батальона. Связь и взаимодействие друг с другом – основа в бою, и терять связь нельзя, но мы были рады отдыху и тому, что выбили немцев из города, и решили, что с рассветом разберемся в обстановке, поэтому не стали искать командира роты. На всякий случай выставили у хаты часовых, договорились о смене. Наступила ночь, мы успели протопить печь, сняли мокрые шинели, сапоги, чтобы просушить портянки, и крепко заснули. Глубокой ночью часовой, зашедший в хату погреться, услышал стук в дверь. Часовой открыл дверь и, услышав немецкую речь, закричал: «Немцы! Немцы!» – и открыл огонь из автомата. Проснулись остальные бойцы, многие успели выбежать из хаты и тоже открыли огонь. Но немцы успели скрыться с криком: «Иванен! Иванен!» – так они называли нас, воинов Красной Армии.

Лейтенант Шакуло отругал часового за его нерадивость. До рассвета подремали немного, обулись, оделись и с наступлением утра отыскали командиров роты и батальона. Подошли другие роты батальона, перекусили чем бог послал и отправились пешим порядком вперед. Было тихо, противника не было видно. Видимо, на нас напоролись ночью блуждающие немцы, из остатков разбитых частей. На фронте всякое может быть. Когда, например, наш батальон ушел из города, то туда набились тыловые подразделения батальонов и бригад. Забыв о бдительности, они расположились на отдых, зная, что город освобожден от немцев. К вечеру ворвались немецкие танки и устроили в городе «Варфоломеевскую ночь» – разбили, уничтожили, передавили все, что там стояло на улицах, – им некому было дать отпор. Немцы сожгли нашу батальонную машину с полевой кухней, погибли некоторые из поваров. Об этом рассказали очевидцы, которым удалось спастись живыми из города Гусятина, в том числе зампохоз батальона Задиран. Днем 24 марта 1944 г. к Гусятину подошли танки других частей нашей танковой армии, и в результате ожесточенного боя немцы вынуждены были снова оставить Гусятин. Получается, что город дважды освобождался от противника, а заслуги по освобождению г. Гусятина приписали потом не нашей бригаде, а совсем другим частям, которые второй раз вели бой за Гусятин.

Вспоминается мне пеший марш весной 1944 года. Идешь по грязи, еле передвигая ноги от усталости, шинель от дождя становится пудовой, и думаешь: «Хорошо бы забраться в хату, поесть горячих щей или супа и вздремнуть часиков 25». В походе всякие мысли в голову лезут, и хорошие, и плохие.

Мы обрадовались, когда наш батальон догнали танки бригадного танкового полка, и мы уже десантом двинулись дальше. Задача у нас была одна – овладеть городом Каменец-Подольский. Забегая вперед, скажу, что до города бригада двигалась два-три дня. Устали и люди, и танки, они тоже не выдерживали такого напряжения. Танки стали чаще останавливаться из-за мелких поломок, особенно разрывов гусениц. Конечно, мы, десант, тоже принимали участие в ликвидации поломок, чтобы не отставать от батальона.