Танковый десант

Конечно, можно было бы остаться на развилке дорог и дольше, но противника мы уже не могли сдерживать, как ночью, – ему нужны были пути отхода, и он просто подавил бы нас танками – ведь мы не смогли выкопать окопы полного профиля. Но и так приказание командира батальона мы выполнили, сдерживая противника почти до полудня и отойдя только по приказу Буркова. Нести Максима Тарасовича было тяжело, солдаты часто менялись. Солдаты обратили мое внимание на следы немецкой обуви на снегу – подошва у них была вся в крупных гвоздях. Следы уходили в глубь леса. Выслав вперед отделение разведать дальнейший путь на с. Бобжа, мы следовали за ним на некотором расстоянии, но немцев не встретили. Затем мы достигли накатанной дороги, которая вела в это село и уходила вправо вдоль опушки леса. Собрались проверить, кто находится в деревне, когда появилась грузовая автомашина. В ее кабине сидел офицер, которого я знал. Он сообщил, что в селе Бобжа находятся наши – 2-й и 3-й батальоны бригады, а за бугром, в деревне, он видел командира первого батальона Козиенко.

Я попросил его доставить на машине в медсанчасть бригады капитана Буркова, он его тоже знал. Мы положили Буркова в кузов машины, для сопровождения я выделил солдат, машина ушла, а я и лейтенант Мочалов, командир пулеметного взвода, с личным составом отправились к батальону. Солдаты, да и мы с Васей Мочаловым, радовались, что в этой круговерти остались живы. По дороге шли толпой, смеялись, подначивали друг друга. Я потерял бдительность, что редко со мной случалось, и если бы была засада, то нас всех перебили бы, как кур, и «адреса бы не спросили». Некоторые солдаты даже уселись на брошенные немцами мотоциклы без горючего – под уклон они хорошо катили и без бензина.

Батальон нас встретил во всеоружии, оказывается, нас приняли за немцев. Как мне сказали, по нам были готовы открыть огонь, но увидели долговязые фигуры, мою и особенно Мочалова, которого за его высокий рост мы звали Фитиль. Нас встретили с радостью, так как считали погибшими на перекрестке. Я начал докладывать комбату о бое на этом перекрестке и всей обстановке, доложил, что его приказ держаться до рассвета я выполнил. В первую очередь я доложил о ранении капитана Буркова и о том, куда я его отправил на машине. Немедленно в медсанчасть выехали замполит батальона Герштейн и врач батальона старший лейтенант Панкова, которая была женой замкомбата Буркова. Через некоторое время они вернулись и сообщили, что капитан Бурков Максим Тарасович скончался. Было ему 25 лет от роду. Для батальона это была большая утрата. Погиб воин – офицер, прошедший войну с самого ее начала, порядочный человек, смелый, хороший наш товарищ и командир. В моих глазах он остался высоким, физически крепким и жизнерадостным, никогда не унывающим человеком. Его жена, батальонный военврач Прасковья Панкова, была в это время беременна, и сын Максима Буркова родился уже после его гибели...

В этом населенном пункте, где стоял батальон, был тяжело ранен в пьяном виде командир 2-й роты нашего батальона старший лейтенант Штоколов – он любил выпить, и притом прилично. Ранен по своей дурости. Как мне рассказывал Александр Гущенков, Штоколов взял автомат и стал стрелять в брошенный немцами бронетранспортер, а тот возьми да взорвись. Покалечило его и еще несколько человек. Вот и так бывает на фронте – смелость иногда соседствует с дуростью. Кроме того, очевидцы рассказали, что в самом же селе Бобжа «славяне» проспали появление отступающих немцев, которые ночью ворвались в село. Бой продолжался всю ночь до рассвета. Спас положение 3-й батальон нашей бригады под командованием майора Чуяха Александра Григорьевича, а также танкисты танкового полка бригады. Противник, с большими для него потерями, был отброшен, и положение восстановлено, но и наши потери были велики. Вывод один: спать – спи, но один глаз должен смотреть, и одно ухо – слышать. Это война. Наш батальон с вечера был из села Бобжа отправлен в другую деревню, поэтому потерь не понес.

Мы простояли в обороне весь день 16 января в целях недопущения прорыва отступающего противника на запад. Но все обошлось благополучно, немцы не появлялись – видимо обойдя нас стороной. На следующий день, 17 января, подошли танки нашего танкового полка и батальон десантом тронулся в путь. На больших скоростях мы должны были двигаться к реке Одер через города Петрокув, Острув и Кратошин. На маршруте были и другие, более мелкие населенные пункты, которые я не помню – прошло с тех пор полвека, а дневник я не вел. Как обычно, опять меня со взводом на трех танках отрядили в передовой отряд. Движение в глубоком тылу противника – это не парадное движение, надо быть всегда осторожным. Перед нами ставилась задача не вступать в бой с мелкими группами противника, не задерживаться – только вперед! И все же мы несли потери и в людях, и в боевой технике. В боях привыкаешь к героизму и самоотверженности бойцов, считаешь, что так должно и быть, однако к смерти людей привыкнуть невозможно.