Танковый погром 1941 года. В авторской редакции

В середине дня 23 июня противник нащупал слабое место, которым являлся стык между Рава-Русским и Перемышльским укрепрайонами. Войска 49-го германского корпуса потеснили левофланговые соединения 41-й стрелковой дивизии и правофланговый полк 97-й дивизии. Введенная в бой на этом участке 159-я стрелковая дивизия еще не закончила формирование, была слабо обучена и сколочена. Остановить немцев она оказалась не в состоянии.

В результате прорыва вражеских войск в стыке УРов, оборонявшиеся в них части оказались под угрозой ударов во фланг и с тыла. С целью ликвидации угрозы прорыва командующий 6-й армией решил с утра 24 июня нанести контрудар в районе Немиров силами 4-го мехкорпуса.

4-й механизированный корпус был одним из самых мощных в Красной Армии. Командовал им растущий военачальник «тот самый» генерал А.А. Власов. Так как упоминать эту фамилию в советское время можно было только с ярлыком «предатель», то ветеранам-танкистам приходилось писать в мемуарах о «высоком генерале в очках». В состав его корпуса входили 8-я и 32-я танковые и 81-я мехдивизия — всего 979 танков. Более половины боевых машин были самых новейших типов: 313 «тридцатьчетверок» и 143 типа КВ. В дивизиях были собраны самые опытные танкисты, но толку от этого оказалось мало, соединение раздергали по частям. В первый же день войны ударные силы соединения были распылены по фронту свыше 100 км и вели бои самостоятельно. Что касается контрудара на Немиров, то он был неорганизованным и не улучшил положения 159-й дивизии. Немцы продолжали вклиниваться в стык, и к вечеру 24 июня разрыв между 159-й и 97-й дивизиями достиг 40 км. В самих укрепрайонах войска 6-й и 26-й армий продолжали вести успешную борьбу. Так, 99-я дивизия стойко сражалась в районе Перемышля до 26 июня и заработала орден Красного Знамени, правда, для повышения «стойкости» пришлось расстрелять 70 своих же бойцов.

Однако, ввиду угрозы обхода укрепрайонов, Военный совет Юго-Западного фронта отдал войскам приказ на отход. Войскам указывалось, что отход должен быть начат 26 июня с наступлением темноты. В ночь на 27 июня советские соединения, уничтожив в дотах вооружение и оборудование, отошли на новые рубежи с целью прикрытия львовского направления. В этот день немцам наконец удалось овладеть Рава-Русской.

Упорные бои проходили в районе Львова. Организация обороны города была возложена на части 4-го мехкорпуса, который был усилен 441-м и 445-м артиллерийскими полками. К исходу 29 июня немцы прорвались к Львову, и советские войска оставили город.

Но главные события происходили не на львовском или перемышльском направлениях, а в районах Луцка, Ровно, Дубно, Броды. Здесь к исходу 24 июня в стыке между 5-й и 6-й армиями образовался 50-км разрыв. Танковая группа Клейста стремилась прорваться в направлении Житомир — Киев и отрезать войска центра и левого крыла Юго-Западного фронта. Быстрое продвижение танковых колонн врага заставило генерала Кирпоноса на совещании командования фронта, состоявшемся в ночь на 23 июня, принять решение о нанесении контрудара, не ожидая подхода главных сил.

4-й и 15-й механизированные корпуса получили задачу: с утра 24 июня, наступая из района Броды на Радехов, Сокаль, разгромить прорвавшегося врага и оказать помощь 124-й стрелковой дивизии, дравшейся в окружении. 22-й мехкорпус совместно со 135-й стрелковой дивизией и 1-й противотанковой бригадой должен был нанести удар из района Луцка на Владимир-Волынский и соединиться с окруженной немцами 87-й дивизией.

К сожалению: «600–700 современным танкам четырех танковых дивизий генерала Клейста мы могли противопоставить лишь 133 танка Т-34 и КВ. Весь остальной парк 22-го и 15-го мехкорпусов состоял, как я уже говорил, из старых, изношенных, легких учебно-боевых машин типа Т-26 и БТ», — сетует маршал Баграмян, забывая упомянуть, что этих «старых и изношенных» в двух вышеназванных корпусах было более 1300 единиц. С подходом 9-го и 19-го механизированных и трех стрелковых корпусов предполагалось развить успех и завершить разгром противника.

Начальник штаба фронта генерал-лейтенант М.А. Пуркаев, учитывая сложившуюся неблагоприятную обстановку, считал целесообразным перейти к обороне на заранее подготовленном рубеже и обескровить противника в оборонительном сражении. Однако командующий исходил из того, что пассивным способом нельзя выиграть пограничное сражение. Он считал, что разгром неприятеля могут обеспечить хорошо подготовленные контрудары и наступление. Да никто в Ставке и не позволил бы Кирпоносу «впадать в панику» и переходить к обороне. И в самом штабе фронта наличествовали «глаза и уши партии», член Военного совета Н.Н. Вашугин, который тут же вправил мозги политически незрелому Пуркаеву: