Танковый погром 1941 года. В авторской редакции

При встрече с более подготовленной обороной, а также при форсировании рек немецкие подвижные части стремились прорвать оборону или овладеть переправами с ходу и в случае неуспеха проводили артиллерийскую и авиационную подготовку продолжительностью 45 минут и более. В этом случае артиллерия несколькими дивизионами вела огонь по площадям осколочными снарядами и шрапнелью скачками на 1–2 деления прицела. Огонь корректировался с помощью самолетов. При отсутствии открытых флангов немцы с целью выявления слабых мест наступали небольшими силами на широком фронте, а затем главными силами наносили удар в установленном уязвимом пункте. При достаточно хорошо организованной обороне германские части действовали очень осторожно и, понеся даже незначительные потери, отходили в исходное положение.

Теперь почувствуем разницу! Вспомним и еще увидим не раз, как самоуничтожались в неорганизованных контрударах целые мехкорпуса, которые посылались в бой без разведки, без поддержки авиации, без связи и взаимодействия, без снабжения горючим и боеприпасами.

А ведь немецкая метода была известна и хорошо изучена в Советском Союзе на примере Польской и Французской кампаний вермахта. Более того, задолго до войны в РККА была разработана тактика подвижной обороны против ударных группировок противника. Суть ее изложена, например, в работе С.Н. Аммосова «Тактика мотомехсоединений», изданной в 1932 году:

«Подвижная оборона преследует цель: заставить противника развернуться, подготовить удар, а самому ускользнуть невредимым из-под обрушивающегося удара с тем, чтобы на следующем рубеже оказать такое же энергичное сопротивление его передовым частям, опять заставив его развертывать вновь свою артиллерию и т.п… Механизированное соединение способно деморализовать такими действиями наступающего противника, измотать его…» К 1941 году все эти рекомендации были изъяты из употребления в «самой наступающей» из всех армий. Оборонительные идеи были выжжены каленым железом, порой вместе с их носителями.

Вернемся теперь снова в 23 июня.

Пока 30-я танковая дивизия вела встречный бой, главные силы германской 17-й танковой дивизии обошли Пружаны с севера и ударили в тыл советским войскам. Части Богданова были отброшены на восток, потеряв за утро 60 машин. Командующие армией и мехкорпусом повлиять на ход этого боя никак не могли, так как не имели резерва сил и средств.

После провалившегося контрудара части 14-го и 28-го корпусов еще более перемешались и утратили боеспособность, практически не управляемые дивизии откатывались к Кобрину. В 9.30 генерал Коробков доложил командованию фронта: «Слабоуправляемые части, напуганные атаками с низких бреющих полетов авиации противника, отходят в беспорядке, не представляя особой силы, могущей сдержать противника. Попов и Оборин проявляют неустойчивость, преждевременно отводят части и особенно штабы». И сообщил о решении перейти к обороне на рубеже реки Яссельда, Дрогичин, Кублик с целью приведения частей в порядок.

В результате отхода войск 4-й армии и захвата немцами Пружан и Березы путь для наступления на Слоним и Барановичи — в тыл советской 10-й армии — оказался открытым. Все яснее вырисовывались «клещи», отсекавшие белостокский выступ…

В полосе 10-й армии наступала часть сил (8 пехотных дивизий) армии фельдмаршала Клюге. С самого начала боевых действий штаб генерал-лейтенанта К.Д. Голубева имел крайне неустойчивую связь со своими войсками. Например, вообще не было данных о положении дел в 5-м стрелковом корпусе. И конечно, была потеряна вся авиация. В первый день были уничтожены склады горючего и боеприпасов.

Чтобы остановить противника, наносившего основной удар по левому флангу, Голубев ввел в сражение 13-й механизированный корпус под командованием генерал-майора П.Н. Ахлюстина. Недоукомплектованный техникой корпус имел в своем составе «всего» 282 легких танка, правда, у противника танков не было вообще. Однако контрудара не получилось. Советские дивизии действовали разрозненно, не имея связи ни между собой, ни со штабом корпуса.

Так, получивший назначение 23 июля батальонный комиссар Д.И. Кочетков, выехав из Белостока, двое суток колесил по лесным дорогам, забитым войсками и беженцами, в поисках штаба 31-й танковой дивизии полковника Г.А. Колиховича. После неудачной контратаки она занимала оборону в районе Бельска без соседей на флангах. 26 июня, когда противник вышел в тыл, в дивизии осталось два бронеавтомобиля и два десятка грузовиков.