Танковый удар. Советские танки в боях, 1942-1943

Таким образом, перегруппировка и сосредоточение армии проходило в сложных условиях без оперативной паузы, в ходе преследования отходящих группировок противника. Времени на всестороннюю подготовку наступления было недостаточно. Облегчало ситуацию отсутствие значительного сопротивления неприятеля, не имевшего возможности организовать в полосе армии сколь бы то ни было прочную протяженную оборону. Кроме того, следует помнить, что действия 3-й танковой армии в операции «Звезда» представляли первый в истории Великой Отечественной войны пример проведения танковой армией наступления в оперативной глубине. Учитывая эти обстоятельства, следует признать решение командарма Рыбалко вполне соответствующим ситуации и обеспечивавшим оптимальное использование наличных сил и средств для выполнения поставленной задачи.

Состояние танковых частей

К началу февраля 1943 года 3-я танковая армия была наиболее мощным и укомплектованным танковым объединением Красной армии. Она прибыла к начал Острогожско-Россошанской операции, имея в списочном составе 428 боеготовых танков. Ещё 65 машин было в 201-й отбр, приданной подчиненному Рыбалко 6-му кавкорпусу. Однако в ходе операции это количество вследствие как боевых, так и небоевых причин резко сократилось. Безвозвратные потери составили на 20 января 1943 года всего 54 машины. К моменту получения штабом армии задач по плану операции «Звезда» командующий 3-й танковой армией докладывал в штаб фронта о потерях и состоянии материальной части армии следующее:

«21 января 1943 г.

1. Всего в операции принимало участие 486 танков, из них подбиты пушками противника 4, сгорели на поле боя 16, после боя требуют капитального ремонта 24, после боя требуют среднего ремонта от 3 до 7 дней 96 танков, в результате длительных переходов выбыло из строя 103 (из них в замет около 100 танков).

2. Для действий могут быть использованы до 200 танков…»[86]

Планируя наступление танковой армии, оперативный отдел штаба фронта исходил из списочной численности входивших в нее двух танковых корпусов и одной отдельной бригады (173-я отбр выводилась из 3-й танковой армии и передавалась в 69-ю армию) за вычетом безвозвратных потерь (на 17 января 1943 года они составляли 34 танка)[87] — 328 машин плюс 65 танков 201-й отбр. Для восполнения убыли Рыбалко передавались 100 танков «россыпью» — практически все, выделенные Воронежскому фронту для пополнения.

В свою очередь, Ставка понимала необходимость срочного восстановления ударной мощи танковых соединений Воронежского фронта, особенно ввиду предстоящего широкого наступления. 30 января 1943 года командующий бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии Я. Н. Федоренко известил штаб Голикова, что в его распоряжение направлены эшелоны с 357 танками, которые должны прибыть к местам разгрузки до 5 февраля.

Однако доставка прибывающих машин в войска осложнялась необходимостью перегона их своим ходом от станции разгрузки. От главной железнодорожной станции базирования армии — Бутурлиновка — поступавшая техника должна была перегоняться своим ходом на расстояние около 300 км, а по мере развития наступления и более. Состояние грунтовых дорог и сильные снежные заносы замедляли скорость движения колонн и затрудняли вождение. Дополнительным негативным фактором являлась зачастую невысокая квалификация механиков-водителей перегоняемых машин. В результате еще не поступившая в части техника выбывала из строя из-за поломок и отказов. В ходе операции темпы наступления армии значительно превышали темпы восстановления железнодорожных путей в ее тылу, и исправить положение с подвозом техники не представлялось возможным. Так, движение на перегоне Лиски— Россошь возобновилось лишь 8 февраля 1943 года, когда войска армии вышли уже к реке Северский Донец[88].