Танненберг

После этого Самсонов отдал пространный текст адъютанту с наказом отправить его в штаб фронта. А уже вскоре, спустя примерно час, Самсонов услышал стрельбу над Млавой. Выйдя на небольшой балкончик, посмотрел в небо, и ничего не увидел. Все германские аэропланы, как ветром сдуло. В отдалении ещё слышались редкие раскаты артиллерийских выстрелов, где-то стрекотали пулемёты короткими очередями. Чуть позже, к нему зашёл начальник разведки Лебедев, и рассказал о своих изысканиях по поводу привезённого с собой репортёра «Русского Слова» Рукавицына. Успокоил командующего, что тот в принципе чист, не считая поверхностного знакомства с некоторыми творческими личностями, позволяющими себе высказывания в недовольном тоне о российских порядках. Но учитывая, что среди этой публики только ленивый не проходился в своих пассажах на подобные темы, считал его вполне благонадёжным и тем, за кого себя и выдаёт.

А вечером, вместе с докладом авиаторов о ещё двух сбитых аэропланах, пришло известие, что на ближайшей германской железной дороге, идущей от Лаутенбурга к Зольдау, и дальше на Нейденбург, наблюдается большое скопление войск противника и выгрузка их из эшелонов. А это значило, что появился новый противник, скорее всего долгожданный Двадцатый корпус Шольца. Но возможно, привезли что-то ещё. При этом Вальницкий признался, что ещё два вражеских аэроплана ушли, и догнать их оказалось невозможно для наших машин с изношенными моторами. Ну, вот, собственно, и конец тайны. Теперь враги знают, куда деваются их воздушные разведчики и чего им надо бояться. Но это всё ерунда, поскольку он, похоже, разозлил своим дерзким наскоком противника, и за него теперь брались всерьёз. Разумеется, он мог отступить, и спокойно удалиться обратно к Варшаве. Он был уверен в том, что германцы за ним далеко не последуют, но выглядело бы это как-то неправильно. А для того, чтобы выработать правильную реакцию на эти известия, предстояло попытаться оценить силы противника.

Начать решил снова с разведчика. Заодно позвал и Орановского. Когда они собрались в его кабинете, то Самсонов озвучил свои опасения:

– Авиаторы докладывают, что против нас собираются новые силы. Кто это может быть?

Первым нарушил молчание Лебедев:

– Это однозначно Двадцатый корпус Шольца, но могут и кого-то ещё подтянуть.

– Кого например? – Спросил Самсонов.

– Ума не приложу. – Честно ответил Лебедев. – Никаких сведений я ещё не получал по своим каналам. Перебрасывать корпуса с востока германцы не рискнут, потому что уже наверняка знают о наступлении нашей Первой армии Ренненкампфа. Появление каких-то крупных сил с западного фронта мы бы обязательно обнаружили. Хоть какие-то сигналы бы были, пусть и не подтверждённые. А этого нет вообще. Может они усиливаются дополнительными частями ландвера?

– Подождите. Какими частями ландвера? – Решил уточнить Самсонов. – Вы мне ранее докладывали, что они все собраны у границы, распределены вдоль неё, и поэтому наша кавалерия не может преодолеть их заслоны.

– Вот теперь-то они и могут собрать их в кулак, чтобы бросить против нас. – Продолжал настаивать на своей точке зрения Лебедев. – В любом случае, я могу что-то сказать определённо, только, когда поступят новые донесения от моих агентов.

– А если они опоздают? Я уж не говорю, если они что-то вообще пропустили. У нас всего полтора корпуса здесь собрано. Окажись мы против значительно превосходящих нас сил, и нам отомстят за вчерашнее поражение.

– Ландвер против наших корпусов не выстоит. У них артиллерии мало, да и подготовка не та, что у армейских и резервных частей. – Подал голос Орановский.

– Да, только учтите, что этой самой артиллерии в корпусах у них существенно больше, чем у нас, и если они просто немного усилят ей свой ландвер, то нам не поздоровится.

– Возможно. – Согласился начштаба. – Но делать выводы пока рано. Надо действительно собрать побольше данных.

– Надо. – Согласился Самсонов, но его грызло беспокойство. Он чувствовал, что здесь что-то не так.