Танос

— Расскажи мне больше, — попросил Танос, глядя на него сверху вниз.

Парис еле заметно кивнул, готовый отдать ему в ту минуту всё, что угодно.

— Ты был там. Выглядел очень пристойно. Никаких капюшонов. На тебе были брюки, они сидели прекрасно, шейный платок и фрак, и Чарли, он смотрел на тебя так, словно был готов целовать землю под твоими ногами.

Оторвав одну руку от стены, Танос пальцами провёл по скуле Париса, повторив её линию. Казалось, что он ищет подходящие слова, а затем, склонив голову так, чтобы их губы оказались на расстоянии вдоха, прошептал:

— Он был сладким мальчиком, как и ты. На мой вкус, слишком сладким.

— Это неправда.

— Неправда? И это всё, что ты видел? Насколько я помню, мы с Итоном пришли в комнату к Чарли вместе только однажды. Если ты видел это, то не будешь отрицать.

Парис знал, что сейчас жизненно важно сказать правду. Поэтому, не смутившись под прямым взглядом Таноса, ответил:

— Я видел всё.

Краем глаза он заметил, как Танос, быстро отвернувшись, сжал зубы, но Парису этого было мало. Он положил ладонь на его щёку и заставил снова посмотреть на себя:

— Ты любил его…

Танос облизнул покрытую рубцами губу и ответил:

— Наш вид… мы не любим.

— Это ложь, — возразил Парис, отстранившись от стены. — Я был там. Я был в комнате, когда Итон ушёл. Я видел тебя до самого конца Чарли.

— Тогда ты видел, что я собирался убить его прежде, чем это сделает Итон. Так не поступают с тем, кого любят.

— У тебя не было выбора. Ты собирался дать ему быструю смерть. Ты не хотел, чтобы он страдал. Ты не хотел кровавой бойни.

От этих слов Танос напрягся. Запустив пальцы в его длинные пряди, Парис поднялся на цыпочки и поцеловал в угол изувеченного рта.

— Ты любил его, — прошептал он. — И до сих пор любишь. Но эту любовь ты спрятал в себе так глубоко, что даже сам теперь вряд ли её помнишь.

Танос сжал в ладонях талию Париса и поцеловал его, пытаясь не потерять сознание от урагана накопленных за долгие годы эмоций, которые Парис только что вернул к жизни. И да, Танос оказался прав. На вкус Парис был невероятно сладким.

Пальцы в его волосах сжимали и дёргали пряди, стараясь притянуть ближе. Повинуясь, Танос шагнул вперёд, приподнял Париса и зажал между стеной и своим огромным торсом.

Раздвинув языком губы, он поцеловал Париса так, как хотел с первой минуты появления того в своих покоях.

В ответ Парис глухо застонал и толкнулся пахом навстречу. Танос, не удержавшись, ответил и потёрся вставшим членом о того, кто впервые за многие месяцы вызвал такую реакцию.

Он прикрыл веки, не желая видеть момент, когда Парис откроет глаза и осознает, чьи губы его целуют. Затем проник в его разум и, как всегда, пришёл в изумление.

«Господи, наконец-то… Только не дай ему остановиться. И не дай мне отключиться… Хочу целовать его вечно».

Возникшие следом образы даже близко не напоминали Таноса прежнего. Сначала Парис вспомнил тёмные покои и момент, когда Танос впервые погладил его волосы. Потом картинка сменилась: Танос ещё в маске, но уже в ванной комнате Василиоса, держит Париса в объятиях и смотрит на него сверху вниз. Потом снова переход, но уже в недавнее прошлое, когда Парис увидел его лицо и прикоснулся к нему впервые. Больше Танос не мог выдержать, он отстранился и сказал:

— Хватит.

Парис открыл глаза, и Танос отвернулся.

— Что случилось? Я сделал… сделал что-то не так?

— Нет, — хрипло ответил он. — Но тебе нельзя хотеть этого. Парис, это всё не по-настоящему.

— Что? Что значит «не по-настоящему»?

— Тебя тянет ко мне так же, как и твоих друзей к их запланированным жертвам. На самом деле, ты не хочешь меня, — проговорил Танос и склонился очень близко. — Посмотри на меня!

Парис расцепил закинутые на талию Таноса ноги и опустил их на пол:

— Я смотрю на тебя! Танос, я вижу тебя. Я вижу каждую чёрточку, каждый шрам, что искажает твоё по-своему прекрасное лицо. Для меня оно — ослепительное напоминание о том, что нас отправили навредить вам. Что в этом уравнении монстры не вы, а мы.

Танос хмыкнул и отвернулся:

— Ты ничего не знаешь о монстрах, glikie antra. Как и о демонах, которые затягивают в такую бездонную тьму, что невозможно вспомнить, как искать дорогу к свету, даже если попытаться.

— Тогда поговори со мной. Облегчи свою ношу. Я хочу узнать тебя.

Слова прозвучали так искренне, что Танос выпустил клыки и в мгновение ока развернул Париса лицом к стене. Наклонив его голову в сторону, он царапнул остриём по вене, запульсировавшей сильнее от нависшей смертельной угрозы.

— Ты уверен? Мне казалось, что тебя не возбуждает опасность. — Когда Парис промолчал, в отличии от его оглушительно колотившегося сердца, Танос продолжил: — Скорее, ты из тех, кому хочется романтики. Но это не про меня. Ни сейчас, ни в будущем. Я не рыцарь, Парис Антониу, я не буду тебя спасать. Я — тьма в твоих ночных кошмарах.

Кадык Париса дёрнулся под пальцами Таноса.