Танталэна

— У нас нет воды, — в ужасе восклицал Джамбо, — ни капли воды!

Дон-Гонзалес печально опустил голову.

— Потерпи, моя девочка, — говорил он! — Вот мы прилетим домой, и там ты напьешься вдоволь.

В карманах у Джамбо нашлось несколько твердых, как камень, морских сухарей. Мы разделили их по-братски. Но воды не было. А пить хотелось и нам. Часы проходили за часами, наше положение не менялось.

К вечеру жажда начала сильно беспокоить вас. Настала ночь, вторая ночь, проведенная на этом самолете. Было довольно тепло, и мы хорошо спали. Но утром, проснувшись, я почувствовал, что у меня совершенно пересохло горло. Во рту почти не было слюны.

— Пить, пить! — жалобно стонала Мария-Изабелла. Она очень страдала. Больно было смотреть на ее бледное осунувшееся личико. Ее большие голубые глаза стали еще больше, еще ярче и печально смотрели на нас.

— Под нами земля! — вдруг вскричал Джамбо.

Мы все вскочили на ноги. Действительно, под нами простиралась суша. Я видел темно-зеленые леса, темно-синие реки и желтые выжженные саванны.

— Это Африка, — сказал Шмербиус. — Да, да, это Африка.

Он порылся в кожаном мешке, висевшем на стене нашей каюты, и вынул большой полевой бинокль.

— Посмотрите, — сказал он, указывая на какие-то движущиеся точки, — это слоны.

Я взял у него бинокль. Слоны, слоны! Сколько их! Они протягивают хоботы и рвут листья с низкорослых пальм. Как они медлительны и степенны. И как малы — будто нарисованы на круглых стекляшках бинокля.

А вот антилопы. Они быстро скачут на запад, к огромному синему озеру. Чорт возьми, они пьют! Как бы я хотел быть на их месте.

— Это Танганайка, — говорит Шмербиус. — Я знаю очертания ее берегов.

Снова водная поверхность простирается под нами. Только цвет воды немного светлее, чем в океане.

— Пресная вода, — говорит Джамбо и вздыхает.

Вот обрисовывается западный берег озера.

— А ведь это родина твоих предков, Джамбо, — говорит дон Гонзалес.

Джамбо на минуту забывает свою жажду и улыбается, шевеля своим большим, мягким животом.

— Какое мне дело до родины моих предков, — говорит он. — Моя родина — Америка. Я цивилизованный американец, а не африканский дикарь.

Дон Гонзалес утверждает, что отец Джамбо был людоед. Джамбо горячо протестует.

— Мой отец был раб на Ямайке, — с гордостью говорит он.

Под нами снова леса и саванны. Вот большая деревня, состоящая из круглых бамбуковых хижин. Кругом — возделанные поля. В бинокль я вижу толстых негритянок с младенцами на спинах и негров, дремлющих у входов в хижины. Там, должно быть, чертовски жарко, не то, что здесь в вышине.

Дальше идут сплошные тысячеверстные тропические леса, прорезанные реками. Одна из этих рек была особенно широка и многоводна.

— Ее называют Луалаба, — сказал Шмербиус. — В сущности, это верхнее течение Конго.

По берегам реки ютятся деревушки, но дальше снова безграничный лес.

— А это что за штука? — воскликнул внезапно Джамбо, наткнувшись в углу каюты на какой-то герметически закупоренный металлический сосуд.

Все с удивлением рассматривали находку. Один Шмербиус продолжал глядеть вниз. Мне показалось, что он как-то криво усмехнулся. Джамбо с трудом поднял сосуд на руки.

— Ого! — заговорил он, — да там что-то плещется! Должно быть, вода.

— Пить! Дайте пить… — простонала Мария-Изабелла.

Дон Гонзалес ужасно засуетился. Он сунул руку в кожаный мешок с инструментами и вынул большой напильник.

— На, пили, — сказал он, протягивая напильник Джамбо. Джамбо принялся надпиливать верхнюю часть сосуда.

Вдруг Шмербиус круто повернулся, вырвал сосуд из рук ошеломленного негра и выбросил его через окно.

— Негодяй! — заорал Джамбо и чуть не набросился на Шмербиуса с кулаками.

Но Шмербиус спокойным жестом показал вниз на землю. Чорт возьми, что там случилось? Темнозеленая окраска леса стала понемногу светлеть. Деревья блекли и увядали на наших глазах. В бинокль я видел, как никли огромные пальмовые листья. Баобабы стояли черные и голые, в несколько минут потеряв свою пышную листву. По рекам, животами вверх, плыли бесчисленные туши крокодилов и бегемотов. Слоны, один за другим, тяжело падали на землю, чтобы уже никогда не встать. Обезьяны, как мертвые мухи, чернели на желтой траве.

— Это был баллон с ядовитым газом! — воскликнул я.

— Да, это был баллон с ядовитым газом, — спокойно подтвердил Шмербиус.

Но мы скоро миновали разрушенные области и под нами снова замелькали зеленые леса и желтые саванны.

Наш самолет вот уже вторые сутки словно перышко несся все вперед и вперед. Скорость полета все увеличивалась, и уменьшить ее мы не могли.

К трем часам пополудни она достигала трехсот девяносто шести верст в час, а в четыре мы увидели перед собой берег Атлантического океана. Перелет через всю Африку был совершен меньше чем в девять часов!

— Смотрите, под нами снежные горы, — закричал Джамбо.

— Это не горы, — сказал отец, — это облака. Мы летим над ними. Внизу идет дождь.

Дождь… Чудная, пресная вода…

Во рту у меня было сухо. Язык распух и заполнял собой весь рот. О, хоть бы глоточек воды!