Танцовщица для небесного бога (СИ)

Танцовщицам поднесли еще по одному блюду — на этот раз золотому, и подарки были богаче. Анджали получила отрез алой ткани, расшитой золотом. По шелку летели павлины, распушив сверкающие хвосты, а кайма по краю была шириной в ладонь. Сверху лежало тяжелое золотое ожерелье из трех дисков, на которых изображались подвиги Шакры. Царский подарок!

Анджали поставила серебряное блюдо на сцену, с поклоном приняла золотое и коснулась его лбом, а потом подумала и пошла к занавесу, где стояла Сахаджанья. Поклонившись наставнице, она протянула ей золотое блюдо — и все это на виду у горожан и богов.

— С ума сошла! — зашептала Сахаджанья, краснея и бледнея. — Это подарок царя!

— Примите, наставница, — сказала Анджали чинно и поклонилась еще ниже. — Я благодарна вам за знания, что вы передали мне, за поддержку и помощь.

Взгляды всех были устремлены на ученицу и наставницу, и Сахаджанье ничего не оставалось, как принять подарок. Она благословила Анджали, и та вернулась за серебряным блюдом. Она хотела уже удалиться, но распорядитель арангетрама велел ей подойти к ложе богов.

— Господин Шакра желает говорить с тобой! — сказал он, выхватывая у Анджали блюдо с подарками и предупреждающе вращая глазами. — Не смей ничего просить и просто отвечай, когда он будет спрашивать.

Девушка словно не услышала его и приблизилась к божественной ложе, ступая мелко, звеня ножными браслетами и покачивая бедрами. Лицо ее выражало почтительность и смирение, но в сердце бушевал самый настоящий пожар — он пожелал говорить с ней! Сам Шакра пожелал говорить с ней!..

— Ты показала сегодня удивительное мастерство, дитя, — услышала она знакомый, лишающий воли голос. — И я наградил тебя заслуженно…

— Благодарю, господин, — Анджали поклонилась, а выпрямляясь посмотрела на царя богов. — Вашу доброту я не забуду до самой смерти.

Госпожа Сарасвати чуть скривила губы, глядя в сторону, а господин Кама жадно подался вперед, беззастенчиво разглядывая стройную фигурку в красном.

— Ты ведь получила право на арангетрам раньше остальных учениц? — спросил он.

— Да, господин, — Анджали поклонилась и ему. — Моя сваямвара лишь через два года. Через два года и пять месяцев, — она сказала это намеренно, и бросила быстрый взгляд на Шакру.

Он еле заметно кивнул, и в этом Анджали усмотрела тайный знак.

— Я сделал тебе подарок от чистого сердца, — снова заговорил Шакра, — но ты подарила его наставнице. Почему так?

— Благодаря ей, господин, я достигла того, чего достигла, — ответила Анджали, глядя ему прямо в глаза, хотя полагалось скромно потупиться. — И только благодаря ей вы увидели меня сегодня, и мой танец вам понравился, — сказано это было без лишней скромности, но никто не упрекнул танцовщицу, лишь госпожа Сарасвати покривила губы, и некоторые богини взглянули повнимательнее на «эту, белую», а Анджали продолжала: — После арангетрама надо поднести наставнику самое дорогое, что у тебя есть. А дороже вашего подарка для меня нет ничего, господин.

Кама дважды хлопнул в ладоши, показывая, что сказанное достигло его сердца, а Шакра улыбнулся и словно ненароком скользнул взглядом по ненакрашенным соскам танцовщицы.

«Не забыла?» — словно вопрошал этот взгляд.

Анджали сложила ладони в знак покорности, будто отвечая: «Помню и покорна вашей воле».

— Я тебя понял, красавица, — сказал Шакра. — Можешь быть свободна.

Колени Анджали дрожали, когда она удалилась.

«Он не забыл меня! — билось в голове. — Он помнит!».

Потом были поздравления танцовщиц, и они с Джавохири (уже с настоящей Джавохири) повесили друг другу на шею цветочные гирлянды в знак того, что теперь они сестры по статусу и не держат зла за соперничество.

Конечно же, все это было лишь красивым спектаклем, потому что надевая гирлянду, Джавохири не преминула оцарапать Анджали шею острыми ногтями, но та даже не изменилась в лице, продолжая улыбаться, но в долгу не осталась.

— Обманщица и слабачка, — прошептала она, надевая гирлянду на Джавохири. — Ты проиграла вернее, чем если бы сама вышла на сцену!

Джавохири тоже не изменилась в лице, но глаза потемнели, и Анджали поняла, что приобретает врага на всю жизнь. И вражда эта будет нешуточная.

— Ты не проживешь в Амравати и месяца! — прошипела Джавохири.

Анджали ответила ей нежной улыбкой.

Отныне они с Джавохири не принадлежали Тринаке, и должны были переселиться в Амравати, в город, который построил для себя и любезных ему, царь богов.

Сахаджанья обняла Анджали, прощаясь, и сказала:

— Я счастлива, я рада, но не думай, что для тебя все закончилось! Ты еще не завершила обучение и продолжишь посещать школу апсар. Пусть тебя нечему учить в танцах, но есть много других наук, необходимых для дайвики, — и она прошептала на ухо ученице, делая вид, что целует ее в щеки: — Многие останавливаются на этом, потому что это — тупик. Не знаю, как сложится твоя судьба, но я желаю и боюсь, что ты пойдешь дальше. Хотя разумнее было бы остановиться…

Анджали не поняла этих слов, но по тону наставницы догадалась, что та говорит нечто важное.