Танцовщица для звездного охотника

Бирюзовый ангар почти пустовал. И мне стало еще грустнее. Казалось, мы с Элом расстались навсегда. Зеркало-вход на корабль разделило нас непреодолимой преградой. Хотя я отлично понимала, что разделило нас вовсе не зеркало – непонимание, нежелание выслушать друг друга, уступить.

Но идти на попятный было уже поздно. Я зашагала вперед, вызвала такси автонабором на кольце-компьютере и уже спустя пару минут летела домой.

Город просыпался нехотя, лениво и неспешно. Рассветные лучи скользили по зданиям, придавая им причудливые очертания. Превращали цилиндры в спирали, многогранники – в фантастические шары с мириадами изгибов и неровностей, пирамиды – в нечто похожее на перевернутые букеты. Виртуальные табло крутились в воздухе, изрезанные яркими утренними лучами. Прохлада ощущалась даже сквозь плотный пластик автомобильных окон.

На душе становилось все тяжелее. Словно с каждым километром между мной и Элом из жизни уходило что-то очень важное. То, что дороже денег, собственного дома, любви публики. Дороже всего, что я приобрела за долгие годы.

Дверь в особняк оказалась не опечатанной. Я осторожно проскользнула внутрь, с ужасом ожидая, что лужи крови въелись в пол, напоминая о том, что свело нас с Элом несколькими сутками раньше.

Но… дом выглядел чистым. Я бы даже сказала стерильным. Тумбочка в прихожей из сверхпрочного зеленого пластика, под цвет стен и пола, сам пол, стены, все оказалось намытым до блеска.

Я шла по собственному коттеджу и не узнавала его. Просторную кровать, заправленную так аккуратно и красиво, словно это и не кровать вовсе – музейный экспонат. Стол с виртуальным компьютером, пухлые лимонные кресла, стулья. Заглянула на кухню и ахнула.

Холодильник исчез. Вместо него высился громадный ящик-телепорт – новейшее изобретение ученых Союза. Выбирай на виртуальном экране продукты, оплачивай – и спустя пару минут они внутри устройства. Влажность, температура подбиралась под каждое блюдо автоматически. Хочешь готовое – заказывай в любом ресторане.

Я метнулась в уборную и наткнулась на ванну, размером с эловскую, корабельную. Гелевые подушки, ступеньки, сиденья помогали устроиться как душе угодно.

Вернувшись в кабинет, я обнаружила, что из компьютера выплыло сообщение:

«Наддария. Ты не приняла ничего из того что я подарил на корабле. Но отказаться от этих даров ты не сможешь. Спасибо, что дала мне надежду. Спасибо, что помогла нам в бою. Спасибо, что ты есть где-то в бесконечной вселенной. Счастья тебе».

В груди защемило, на глаза навернулись слезы. Я упала в кресло и проплакала час или больше.

Было так обидно, так горько от мысли, что мы с Элом разошлись врагами, не поняли друг друга, не приняли и не сумели простить.

Вспоминалось как он смотрел на меня – будто нет ничего прекрасней в целом мире, как мы предавались страсти, словно умрем, если не соединимся здесь и сейчас, не теряя драгоценной секунды. Как беседовали в ресторане… а потом… как-то быстро все рухнуло…

Я выдохнула, смахнула ладонью слезы с глаз и решила прекратить самобичевание. Все кончено! Мы расстались. Эл сделал последний, красивый жест и не более того.

Пожелай он – приехал бы, предложил начать все заново, забыть недоразумения. Но он этого не сделал. Значит, не стоит и мне возвращаться к прошлому. Пора двигаться дальше. Впереди у меня объяснения в театре и наверняка несколько внеурочных смен, в наказание за трехдневное отсутствие.

Что ж. Работа всегда отвлекала, давала ложное ощущение нужности. Хотя бы Цвану Оу. Латтарнец стриг купоны с моей пластики, способностей сэлфийки, но я всегда могла вернуться к нему. Пожалуй, мне и возвращаться-то больше было некуда.

Глава 8. Дари

Глянцево-черные коридоры театра уже кипели жизнью. Плакал малыш Малики – наверное, требовал утренней порции молока. У танцовщиц его частенько немного, и карапуз вряд ли наедался из небольшой груди мамочки.

Медноволосая Лиля, очень фигуристая, но гораздо более гибкая, чем большая часть танцовщиц труппы, высунулась из дверей гримерки. Увидела меня, заулыбалась и хотела что-то спросить, но тут же спряталась обратно. Я оглянулась, уже зная – кто за спиной.

Ллатарнцы всегда подходили неслышно. Теплокровные рептилии с мощными когтистыми лапами обувь не носили. Кожа на их ногах была плотной как панцирь и отлично сохраняла тепло.

Цван Оу имел редкий для своей расы жемчужный цвет чешуи, с перламутровым отливом. Но альбиносом не был. Носил традиционные для ллатарнцев шаровары и свободную рубаху, непременно светлые, почти в тон к коже.

Синие глаза Цвана будто светились изнутри, вертикальный зрачок напоминал о мифологических драконах.

– Знаю, где ты была и почему, – ошарашил владелец театра, а также директор, распорядитель и вообще царь и бог.

Я молчала, в ожидании продолжения. Цван приблизился, оглядел с ног до головы и невозмутимо сообщил:

– Чем ты так приглянулась ему? Защищал как близкую родственницу! Я чего-то не знаю? У тебя в семье вельтане?