Танцовщица Гора

Подъем из колодца был ужасен! Присев в ведре, раскачивающемся из стороны в сторону, отчаянно цепляясь за веревку, мы одна за другой поднимались наверх. Наверняка мы бы при таком подъеме верещали от ужаса, как резаные, и могли бы переполошить всю округу, но этого не случилось, поскольку следуя инструкциям мужчин сверху, мы заткнули себе рты смотанными в клубок веревками. Веревок валявшихся на дне колодца хватило только для Телы, Тупиты и меня самой. Для Мины и Кары их сбросили сверху. Наверное, в отличие от нас троих, спущенных вниз со связанными руками, их пару опускали, продев длинную сдвоенную веревку через ручные кандалы. Так что, по крайней мере, мы с Телой и Тупитой вернули им свои веревки, которые могли бы быть использоваться еще не раз, как для спуска в колодец, так и для того чтобы сохранить тишину при подъеме оттуда. Я была несказанно рада, когда в колодце появился багор и, подцепив ведро и веревку, подтянул туда, где мужчина смог меня подхватить. Едва я оказалась на твердой земле, меня сразу поставили на колени. Пеньковую веревку я должна была быстро выдавить изо рта языком в подставленную ладонь мужчины. Этот же самый шнур, все еще влажный от моей слюны, был использован, для того чтобы связать мои руки за спиной. Я даже не подумала, чтобы возразить этому. Я была счастлива уже от того, что снова оказалась на земле. Со связанными руками меня подвели к изгороди, поставили на колени и, прижав к жерди, привязали за шею рядом с уже стоявшей там Тупитой. Мои щиколотки, также, скрестили и связали. После меня привели Телу, и затем и Мину с Карой. В случае Мины и Кары шнуры просто пропустили сквозь ближайшие к их браслетам звенья цепей. Таким образом, разными способами, все мы пятеро, были сделаны абсолютно беспомощными, связанные, хотя и каждая по-своему, но с типичной гореанской эффективностью. С того места, где нас поставили на колени и закрепили, мы могли хорошо рассмотреть остатки строения, находившиеся на расстоянии приблизительно ярдов сорок от нас. Они, казалось, вырастали из небольшого луга, основная часть которого осталась у нас за спиной и слева. Напротив нас виднелись несколько небольших деревьев, возможно когда-то бывших садом, но ныне заброшенным, и вероятно уже в течение многих лет.

Заметив на себе взгляд одного из мужчин, сидевших напротив, я вдруг осознала, что имела неосторожность, позволить моим коленям излишне сблизиться. Я торопливо расставила ноги настолько широко, насколько только мне позволили веревки на моих щиколотках. Именно так и следовало стоять мне, кейджере, перед свободным мужчиной. Он довольно улыбнулся, а я, смутившись, опустила голову.

Маленький мужчина, всем своим видом показывая, свое неудовольствие, хромая, вернулся на прежнее место и сел на корточки перед одеялом, напротив вожака этих пяти мужчин.

— Двадцать пять! — повторил он. — И мясо, намного больше мяса!

Было заметно, что он сердится, причем почти с того самого момента, как эти пятеро появились, из-за деревьев. Вероятно, он рассчитывал сразу получить оговоренную заранее сумму, но, как выяснилось, эти люди сочли целесообразным при данных обстоятельствах, не только поторговаться, ни и провести, или, сделать вид, что решили провести, тщательный осмотр предложенного товара.

Украдкой подняв голову, я наткнулась на пристальный, насмешливый взгляд мужчины сидевшего напротив меня. Я тут же снова уставилась в землю, вспомнив как меня, связанную, стоящую на коленях и беспомощно притянутую к жерди, корчило от его прикосновения! Рабочие туники Мины и Кары вначале откинули назад за плечи, а потом и сорвали. Обрывки верхних частей их туник теперь свисали позади с их запястий. А порванные остатки нижних частей одежды, висели внизу животов девушек. Теперь их прекрасные груди, линии талий и начало расширения бедер были выставлены напоказ. Затем, юбки Мины, Кары и Тупиты, а также наши с Телой рабские набедренные повязки были подняты, возможно, чтобы проверить, удалены ли у нас волосы или выбриты, или не скрывались ли под тканью некие дефекты. В целом нас бесстыдно исследовали со всех сторон, особенно, с интимных. Мы были рабынями.

— Двадцать пять! — снова повторил невысокий торговец.