Танцовщица Гора

После того, как Каллистэн и Семпроний покинули лагерь, Мина и Кара были выпущены из рабского фургона и получили приказ встать на колени около костра. Девушки по-прежнему были в цепях. Следом за ними была освобождена от шнуров, державших ее лодыжки между деревьями, Тела. Мужчина рывком дернул ее на ноги и отвел к костру, где и поставил на колени, вместе с Миной и Карой. Мною занялись в последнюю очередь. Но в отличие от Телы, от веревки была освобождена только моя правая нога. Он поставил меня на колени спиной к деревцу, к которому осталась привязана моя правая лодыжка. Потом мужчина отомкнул один из браслетов, и защелкнул его снова, но уже так, что между моим руками оказался ствол дерева.

— В том направлении, — указал незнакомец, обращаясь к Мине, Каре и Теле, — находится Виктель Ария, и в том же самом направлении, расположился лагерь Пьетро Ваччи. Если же Вы хотите вернуться к Венне, в лагерь Ионика, то идите направо по дороге.

Девушки обменялись удивленными взглядами.

Мужчина в маске снял наручники с Телы.

— Встаньте, — приказал он им, а когда все невольницы вскочили на ноги, спросил: — Куда?

— Я не хочу возвращаться к черной цепи, — призналась Мина. — Уж лучше оказаться в руках мужчин Пьетро Ваччи.

— Я с ней, — поддержала выбор подруги Кара.

— Уверен, что вы обе станете прекрасными лагерными рабынями, — усмехнулся мужчина.

— Думаю, наемники за этим проследят, — улыбнулась Мина.

— А что на счет тебя, дорогуша? — спросил он у Телы.

— Пожалуй, я тоже рискну пойти с ними в лагерь Пьетро Ваччи. Я надеюсь, что тот, в чьих руках мне хотелось бы оказаться, все еще там. А если его не будет, то я буду просить капитана, вернуть меня в лагерь Ионика.

— Ты выглядишь, как влюбленная рабыня, — заметил мужчина.

— Возможно, Господин, — признала она, смущенно опуская голову.

Насколько же она любила Аулюса, если была готова по своей воле вернуться в черную цепь Ионика. А ведь не исключено, что ей придется носить воду в карьеры, путаясь в сковывающих конечности цепях, и она только время от времени сможет бросить мимолетный взгляд на вершину холма, на котором стоит палатка старшего надсмотрщика, в надежде, что рано или поздно ей снова представится возможность служить в этой палатке, как прежде одетой в прямоугольный лоскут шелка.

— Вы ничего не знаете о том, что случилось с остальными, — предостерег их мужчина в маске.

— Нет, Господин, — поторопились заверить его девушки.

— Идите, — сказал он.

— А могу я поцеловать Туку на прощанье? — спросила Тела.

— Да пожалуйста, — не стал запрещать мужчина.

Тела подбежала ко мне и, опустившись на колени, крепко обняла меня.

— Я желаю тебе всего хорошего, Тука, — прошептала она, поцеловала в щеку.

— Я тебе тоже всего хорошего, — сказала я ей, и поцеловала в ответ.

Она поспешила вслед за Миной и Карой, и вместе с ними покинула лагерь.

А мужчина в маске встал передо мной. Я испуганно, снизу вверх, посмотрела на него. Немного постояв рядом, и так и не произнеся ни единого слова, он развернулся и подошел к фургону где, поднявшись по ступенькам, распахнул железную дверь. Потом он вернулся ко мне и, сняв с меня наручники и привязь, поставил меня на четвереньки.

— В фургоне, — наконец заговорил мужчина, — справа, сразу за дверью лежит полный бурдюк с водой, и миска в которой еды на две порции. В передней части фургона, слева, если смотреть от двери, стоит ведро чтобы сходить по нужде.

— Да, Господин, — кивнула я.

— Ступай, — скомандовал он.

— Да, Господин, — повторила я.

Он лично поставил меня на четвереньки, и не дал разрешения подняться на ноги. Не трудно было догадаться каким образом, я должна была войти в рабский фургон. Когда я оказалась внутри, мужчина закрыл за мною дверь. Послышался скрежет засова, лязг цепи и тяжелое клацанье замков. Я была заперта. Еще несколько мгновений, сквозь крошечную щель в верхней части двери я мог видеть одну из гореанских лун, но, и эта щель была закрыта и заперта. Я осталась одна в кромешной темноте. На ощупь я исследовала внутренности своей камеры. Нашла несколько одеял на железном настиле, полезная находка, значит, этой ночью мне не грозило замерзнуть. На стенах фургона обнаружились различные кольца и цепи, так что невольницы внутри, если работорговцы того желали, могли быть дополнительно прикованы. Нашлись и обещанный маленький бурдюк, заполненный водой, и миска с едой. Они были именно там, где он сказал. То же самое касалось и ведра для отходов, стоявшего в другом конце фургона. Можно сказать, роскошь. Что еще могла пожелать рабыня, кроме, разве что, горячего тела рабовладельца? Я тихонько постучала по внутренней поверхности фургона. Железные плиты отозвались глухим звуком. Я была надежно заключена в пределах темного железного ящика. Побег отсюда был невозможен в принципе, даже если у меня хватило смелости и глупости подумать о таковом. Интересно, думала я, запрягут ли утром в фургон тарлариона, или, по тем или иным причинам он предпочтет остаться здесь?