Танцовщица в луче смерти

И опять наступила зима. Артем вышел поздним звездным вечером с работы, вдохнул глубоко морозный, пахнущий детством воздух и зажмурился. В нем впервые за все это долгое-долгое время странных и страшных событий вновь проснулся маленький мальчик, ждущий радости от завтрашнего дня. Он подумал о том, как давно не ходил пешком по парку. Это было принятое навсегда табу. И вдруг ему захотелось вернуть свою жизнь полностью, со всеми ее подробностями, деталями, счастливыми моментами. Ведь, по сути, он сам вынес себе приговор – несвобода. Безверие. Усталость. Возможно, страх опять увидеть то, что окончательно разобьет его сердце. Эти изменения мало кто в нем замечал, но он сам воспринимал их как увечье. А сегодня он пойдет через парк. Он будет считать звезды, у него под ногами будет хрустеть снег, он попробует помечтать, как в детстве, – так, ни о чем. Пусть будет еще лучше. Он медленно шел по аллее, остановился у знакомой елки, сорвал шишку, вдохнул запах. И вдруг... сердце вздрогнуло. Он увидел стройную девичью фигурку и от волнения даже не понял: то ли она бежит от него, то ли к нему навстречу. Артем застыл в смятении, а девушка уже была совсем рядом.

– Я бегу, бегу за тобой, а ты меня не видишь, – Юля повисла у него на шее, подняв по-девчоночьи ноги.

Эта минута вернула ему все: ликование, покой, уверенность, силу.

– Ты с елки, что ли, спустилась?

– Я приехала за тобой, ждала в машине, потом смотрю, ты уже идешь по парку. Вот я и бегу за тобой. И так люблю, что просто мурашки по коже.

– Какое счастье, – сказал он. – Мы вместе пойдем через парк, потом вернемся к машине, приедем домой, и времени у нас будет – целый вечер и целая ночь...

В эту ночь он не раз думал о том, что столько любви ему послано авансом. Он встанет утром и что-нибудь придумает, чтобы его женщине было с ним по-настоящему хорошо и всегда спокойно. Утром он все-таки решил спросить:

– Юлька, а чего ты все-таки очень хотела бы? Может, нам за границу съездить, может, в театр сходить или купить тебе бриллианты?

– Я думаю, нужно сделать это все, – серьезно ответила Юля. – И как можно быстрее.

– Но не сегодня? – уточнил он.

– А что ты хотел бы делать сегодня? Вообще-то наступила суббота.

– Я? Сказать честно?

– Нет, соври.

– Говорю честно. Один еще денек хотел бы просто на диване полежать, мультики посмотреть...

– И старую комедию с диска, да?

– Ты против? Я не настаиваю.

– Я – за. Я просто в восторге.

Юля бросилась на Артема с объятиями, они опять забыли обо всем на свете, а потом он очень удивился, когда жена и мама его разбудили и показали часы. Было два часа дня.

– Как хорошо мы проводим время, – счастливо потянулся он.

* * *

Сергей шел по коридору к своему другу Славе Земцову. Как всегда, весь в размышлениях. Высокая блондинка уже хотела пройти мимо, так как он ее не сразу заметил.

– Маша, – остановил он ее за руку. – Мне показалось, что ты пытаешься скрыться от меня бегством.

– Пытаюсь, – ответила Маша. – Потому что с тех пор, как я перестала быть начальником отдела, я частных детективов больше не интересую.

– Ты шутишь или переживаешь по этому поводу? – довольно улыбнулся он.

– Убиваюсь, не видишь, что ли. Практически как тень стала, не находишь?

– У меня мысль, что тебе наплевать на мое отсутствие. Поскольку выглядишь ты очень даже здорово.

– Правда? – просияла Маша. – Говори, говори еще про это.

Он уже открыл рот, но тут распахнулась дверь кабинета Онищенко, и тот, мельком взглянув на Сергея и не подумав поздороваться, завилял задом с крайне деловым видом.

– Звездочка упала на его жирные плечи, – заметила Маша.

– Да ты что! Давай угадаю, за что?

– Угадаешь, куда ты денешься.

– Неужели за поимку Корнеевой и раскрытие дела Нины Вешняк?

– А то. Конечно. Ему одному.

– Слушай, я в восторге. Как же люди бывают постоянны в своих привязанностях. А ты все продолжаешь на каждом шагу: «тьфу, сказать противно».

– Да мне, если честно, – Маша на минутку задумалась, а потом расхохоталась: – Сказать противно.

– У меня просто потрясающая идея. Такой отличный повод. Я даже к другу Земцову не зайду. Мы идем в ресторан обедать, главное, звездочку Онищенко обмывать.

– А что. Пошли. Он теперь обедать не ходит. Боится, что я дело громкое уведу.

Этот вечер для Сергея был наверняка более удачным, чем для Онищенко. Утром Маша бежала на работу из его квартиры. «Каждому свои звездочки», – философски подумал Сергей, вспоминая голубое сияние ее глаз.