Танцуй, бабочка, танцуй

Он больше ничего не говорит, просто смотрит на меня и держит меня, ожидая, пока я заговорю, поэтому я пытаюсь остановить дрожь и тяжело сглатываю.

— Всю свою жизнь я чувствовала себя… невидимой. Я всегда была одна, ждала, что кто-то меня заметит, ждала, что папа вернется домой и увидит меня. Все стало еще хуже, когда мой папа женился на маме Ванессы. Моя новая сестра была идеальной во всех отношениях. Красивая, популярная, стильная… она была тем, кем я не была, и ее тень на меня становилась все больше по мере того, как мы становились старше. Когда я приехала в Пенуортский университет, я думала, что все изменится. Думала, что это будет мой шанс наконец-то засиять, быть замеченной. Но… этого не произошло. Это было новое место, но я оставалась все той же маленькой, одинокой девочкой.

Делаю неровный вдох и заставляю себя продолжать смотреть в его ободряющие глаза.

— Когда была маленькой, я брала много частных уроков танцев, и когда однажды в кампусе я увидела флешмоб "Маски", была потрясена. Танцоры раздавали листовки с объявлениями о наборе новых танцоров. Я… я впервые в жизни позволила себе быть смелой и прошла прослушивание. Наконец-то меня увидели как женщину, которой я всегда хотела быть, но что еще лучше, я все еще могла прятаться за маской, чтобы меня не обидели. — Мои пальцы дрожат, когда я прижимаюсь к его лицу. — Мне так жаль, что я не сказала тебе, Джуд. Я была…

— Ты была напугана. — Он заканчивает за меня, и я киваю. — А Эш? — спрашивает он, заставляя меня закрыть глаза и застонать, прежде чем попытаться объяснить.

— Он… никто никогда не смотрел на меня так раньше. Тейт мог быть моим первым парнем, фальшивым или нет, но Эш… он был первым мужчиной, который увидел меня, захотел меня таким образом, и это было как наркотик. Он никогда не узнает, что он дал мне, наблюдая за мной так ночь за ночью. Потом я встретила вас всех в реальной жизни и ужасно боялась, что он возненавидит меня. Джуд… — Мой голос задыхается: — Это был первый раз в моей жизни, когда я почувствовала себя… достойной.

— Ах, черт, куколка. Не говори так. Ты гораздо больше, чем ты себе позволяешь, детка. Ты чертовски совершенна во всех отношениях, и теперь, когда я вижу то, что ты пыталась скрыть от нас… ты стала еще лучше.

Он притягивает мою голову вниз, так что наши лбы встречаются, и я шепчу:

— Ты не злишься на меня?

Его губы скользят по моим, как обещание.

— Я никогда не смогу на тебя злиться. Ты моя куколка. Я чертовски обожаю тебя. — Он покусывает мою нижнюю губу, а затем ухмыляется. — Но мне придется наказать тебя. Все это время я мог бы вожделеть тебя и в той клетке. Тебе придется загладить свою вину. Детка, ты возьмешь мой член так глубоко и сильно в свою сладкую киску, что каждая мышца и вена будут заклеймены внутри твоей киски.

Мое ядро пылает жаром, и я чувствую мгновенную влажность между ног. Было бы так просто оставить все как есть, позволить ему смыть вину за то, что я скрывала от него, от них, но теперь, когда я открыла ему дверь, будет справедливо, если я расскажу все остальное. Прижимаюсь к его груди, чтобы хоть немного отстраниться от его опасных губ.

— Джуд, подожди… есть еще кое-что. Есть еще кое-что, чего ты обо мне не знаешь.

Его пальцы впиваются в мои бедра, и он приподнимается и упирается твердым членом в мой центр, заставляя мои ресницы трепетать от удовольствия.

— Нет, детка. Послушай меня. Я хочу прочитать каждую главу, каждую страницу твоей истории, когда она будет разворачиваться естественным образом. Я не хочу, чтобы ты заставляла себя рассказывать мне из-за какого-то неуместного чувства вины. Ты не должна ни мне, ни кому-либо из нас отвечать на вопросы о себе, пока не захочешь поделиться этим сама. Я не хочу выбирать страницы твоей истории тут и там. Я хочу прочитать всю твою гребаную книгу, куколка. Скажи мне, когда будешь готова, и я сделаю то же самое, хорошо? И не беспокойся о других. Тебе решать, когда делиться с ними собой, своей историей.

И вот так, все мои стены, все мои щиты рушатся, и я полностью влюбляюсь в Джуда Диксона, и показываю ему это единственным способом, на который у меня хватает смелости. Целую его так, словно он — воздух, которым мне нужно дышать. Тяну за его футболку, пока он не срывает ее через голову, а я прижимаюсь к его твердому телу. Он чувствует это, чувствует срочность, потребность во мне и переворачивает меня на спину, снимая одежду с моего тела. Его треники падают на пол, и он смотрит на меня горячими напряженными глазами, сжимая в кулаке свой красивый, толстый, пронзенный пирсингом член. Я снова хочу его в рот, но еще больше хочу его внутри себя, поэтому тянусь к нему и тяну его вниз, пока он не становится на колени между моих раздвинутых ног. Тянусь вниз и провожу двумя пальцами по своей киске, а затем подношу их, блестящие от моей потребности, к его рту. Он посасывает их с животным стоном, а затем хватает меня за колени и раздвигает мои ноги еще шире.