Танцуй для меня, девочка

Дом я увидела еще издалека. Узнала по старому дереву с множеством веток, которые так никто и не отпилил, хотя папа много раз грозился, потому что постоянно сбегала по нему на ночные прогулки с Тенгизом.  

— Да чтоб тебя, ахалай-махалай, — выругалась шепотом.

Ведь опять все свелось к нему одному. 

Да к черту!

Машина затормозила перед закрытыми коваными воротами, и я поспешила покинуть салон. Нужно срочно отвлечься. Например, на маму, которая в момент моего появления во дворе высаживала очередную клумбу цветов, коих здесь было не малое количество. 

Стоило калитке захлопнуться за моей спиной, как она подняла голову, посмотреть, кто пришел. Да так и застыла в этой позе, глядя на меня с непониманием в карих глазах. Ну да, я ведь не предупредила их с отцом о своем возвращении, так что ее реакция неудивительна. Я и сама замерла, впитывая в себя ее образ. Мама заметно постарела за эти годы, хотя выглядела все равно моложе своих шестидесяти двух. Простой цветастый сарафан не скрывал россыпи веснушек на плечах. Темные волосы были собраны под белую косынку.

— Валя? — прошептала осипшим голосом.

— Привет, мам, — прошептала, делая неуверенный шаг к ней.

Девять лет — долгий срок. Даже если они пролетают незаметно. Даже если кажется иначе. Даже если вы регулярно общаетесь по телефону. Это все равно срок. Полноценный жизненный этап. И я уже совсем не та Валентина, какой была в те времена. 

И чушь — это все — полнейшая!

Трухой рассыпается и опадает к нашим ногам, пока родные руки стискивают меня в самых крепких и долгожданных объятиях, а я стою, уткнувшись носом в дрожащее плечо, ощущая себя вновь маленькой девочкой, для которой мамины объятия являлись самым лучшим лекарством от всех недугов и проблем. Как же мне этого не хватало. 

— Не плачь, слышишь? Не плачь… — прошептала, когда дрожь в теле сопроводили тихие всхлипы. 

— Вернулась. Девочка моя. Вернулась.

И я вновь почувствовала себя последней дрянью, худшей дочерью в мире. Всего с трех коротких слов, которые мама продолжала повторять то и дело. 

— Вернулась, — сжала ее еще крепче в своих объятиях. — Прости, что меня так долго не было. 

— Ничего, не страшно, главное, ты снова дома, — мама отстранилась, ухватила меня за плечи и пристально всмотрелась в мои глаза. — Изменилась, — произнесла тихонько. 

Даже не представляешь, насколько…

— Разве что чуть-чуть, — отшутилась на деле.

— Ну да, чуть-чуть, — повторила она, вяло улыбнувшись. — Глаза все такие же грустные, какие были, когда уезжала… — смутилась, поняв, что ступила на больную мозоль. — Голодная? 

Усмехнулась такому резкому переходу в нашем разговоре. И конечно же, поддержала, согласно кивнув. Не говорить же ей, что я незадолго до приезда сюда встретилась с Тенгизом? Зачем расстраивать? Наш разрыв мама переживала даже сильнее моего. Все пыталась убедить меня поговорить с Тенгизом, решить по-нормальному сложившуюся ситуацию. Но кто слушает родителей в восемнадцать лет, когда пребывает в обиженном настроении? Вот и я не стала. И на последнее сообщение с пожеланием удачи от мужчины так и не ответила, хотя потом много раз перечитывала и представляла, как бы все вышло, ответь я на него. Стало бы это запятой в поставленном нами многоточии? И тут же понимала, что нет. Будь со мной рядом Тенгиз, он бы меня тормозил в карьерном росте. Я бы всегда опиралась на его волю и желания и вряд ли бы поднялась так высоко. 

Шоу-бизнес не терпит чужаков. Все, кто в нем вертится, кому-то кем-то да приходится. И заблудшим душам пробиться вверх очень сложно, если не иметь покровителя. Практически невозможно. Были моменты, когда я ревела в подушку и проклинала свой выбор, но ни на миг не позволила себе сдаться и опустить руки. К тому же, в отличие от других мне повезло наткнуться на Артура, который разглядел во мне не только красивую мордашку, но и талант. И помогал, не потому что я классно сосу, а потому что действительно верил в меня. Не оставил и потом, когда женился, и как бы больше не было смысла со мной носиться. Как появился в момент, когда я больше всего нуждалась в друге, так и остался им до последнего. Благодаря ему я жива и по-прежнему на ногах, хотя путь на сцену мне уже закрыт. 

Все это и больше я оставила при себе, пока мама кормила и расспрашивала меня о моей жизни. А потом и вернувшийся папа. Тот в отличие от мамы был достаточно скуп на эмоции, хотя тоже обнял и продержал возле себя больше минуты. 

— Ты к нам насовсем или просто проездом? — поинтересовался затем.

И этого оказалось достаточно, чтобы меня повторно внутренне вывернуло наизнанку. Все-таки я ужасная дочь.

— А если проездом, прогонишь? — поинтересовалась с вызовом.

Тот знакомо ухмыльнулся.

— Тебя прогонишь, пожалуй, — проворчал деланно недовольно. — Один раз вон ушла, опять вернулась.

— Миша! — возмутилась мама.

Я же на подобное заявление только рассмеялась.

— Вот и договорились, — согласилась с ним по-своему.

Дальше меня кормили, поили, напаивали под многочисленную закуску, пока я не поняла, что меня уже просто рубит на полуслове. Тогда папа, как в детстве, поднял меня на руки и отнес в кровать.