Танцуй на краю, детка!

      Та только растерянно пожала плечами и поспешила спрятать деньги в карман. Вату Ден вручил мне, и мы отошли.

      – Пожуй, старушка, а то в печали.

      – Старушка?! – взвилась я. – Ты совсем страх потерял?

      – Да, да, старушка, – он отщипнул кусок ваты и затолкал себе в рот, – подруга дней моих суровых, голубка дряхлая моя.

      – Я тебе сейчас дряхлым кое-что другое сделаю, если не прекратишь издеваться, – пригрозила я, но, как обычно, злиться на него по-настоящему не получалось.

      – Пожалеешь, ой, пожалеешь, – с хитрым прищуром он полез ко мне целоваться.

      – О дряхлом? Да нисколечко! – я напустила на себя гордый вид и начала есть вату.

      – Я посмотрю, как ты ночью запоешь, – губы Дена были сладкими, и на них играла манящая улыбка.

      Я невольно вспомнила, что делали его губы с моим телом. Сразу стало еще жарче, хотя, казалось, уже некуда.

      – Ночью я буду спать без задних ног в какой-нибудь гостинице, – протянула я не слишком уверенно.

      – А дряхлый спать не будет… – зловещим тоном предупредил Ден.

      Я только закатила глаза.

      – Ты у меня приступ членофобии сейчас хочешь вызвать?

      Он намазал мне кончик носа ватой, а потом слизнул ее.

      – Да ладно тебе. Но я всерьез намерен наложить на себя руки, если твой фокусник не испарится в ближайшие дни, – он подумал и добавил: – Или наложу руки на тебя.

      – Но ты ведь как-то прожил последние два месяца без меня, – нервно усмехнулась я, облизывая остатки ваты с палочки. – А до этого еще десять лет.

      Ден тоже слегка улыбнулся, но его глаза оставались серьезными.

      – Единственная причина, по которой я не был с тобой, это ты сама, Вика.

      Страх снова протянул липкие пальцы к моему горлу. Неужели всплывут старые обиды?

      – Но, тем не менее, теперь ты со мной, Вика. Ты – моя, – Ден положил мою ладонь себе на грудь, и я резко втянула в себя воздух. – Ты думаешь обо мне. Ты хочешь меня.

      Я не нашлась, что возразить, и только беспомощно уставилась на него. Взгляд Дена выражал бешеную уверенность в себе. Впрочем, она у него всегда имелась в переизбытке, эта уверенность. У меня не осталось никаких шансов на сопротивление.

      – А чего хочешь ты? – слабым голосом спросила я.

      – Быть твоей опорой, – он покачал головой, словно удивлялся сам себе. – Всю жизнь мечтал быть твоей опорой.

      Мне вдруг стало все ясно. Чертов Ден Овчаренко стал понятен мне, как никогда прежде. Он всегда ею и был. Опорой. Даже когда он не общался со мной, когда бросил меня, когда делал вид, что увлечен своими одноразовыми подружками. Он все равно незаметно оберегал и защищал меня. Он делал вид, что мы не вместе, хотя на самом деле у меня не оставалось шансов построить что-то с кем-то другим. Он воспитывал меня, и ему нравилось это занятие. Нравилось ждать меня.

      Он всю жизнь боролся за меня.

      – Нам нужно поговорить… – я буквально заставила себя произнести эти слова.

      Ден не удивился. Наоборот, он был чертовски серьезен, когда ответил:

      – Да, Вика. Нам нужно поговорить. Давно уже. Но не здесь. Чуть позже. В каком-нибудь тихом и спокойном месте.

      У меня сердце ушло в пятки. По опыту, такой подход со стороны Дена не предвещал ничего хорошего. Он все знает? Опять молчал и ждал, когда же я расскажу? Ну, не бросил меня на глазах у всех в очередной раз, хоть это радует.

      В этот момент в толпе мелькнул цветастый цыганский платок, и я, как утопающий – за соломинку, ухватилась за возможность уйти от неприятного разговора.

      – Смотри! Разве Айза – это не цыганское имя? А вдруг это она? – я указала пальцем в сторону темноволосой женщины.

      Ден пригляделся.

      – Пойдем и узнаем.

      Мы начали проталкиваться следом за цыганкой. Со спины не удавалось понять, молодая она или не очень, виднелась только копна смоляных кудрей, яркая бахрома по краям платка и какое-то пестрое платье. Ден оказался проворнее, и когда мы выбрались из основного потока зевак, сделал рывок и догнал нашу цель. Он окликнул цыганку и попросил остановиться.

      Женщина повернулась, с настороженностью оглядела нас. На вид я могла бы дать ей под пятьдесят. Запястья и шею обильно украшали псевдозолотые украшения, глаза и брови были подведены черным карандашом, на нарумяненной щеке виднелась крупная родинка.

      – Вам погадать, красивые? – она подбоченилась.

      – Скажите, вы – Айза? – с плохо скрываемой надеждой спросила я.

      Накрашенные глаза цыганки смерили меня еще более подозрительным взглядом.

      – Нет. Я – Мириам.

      Она указала в сторону. Я повернулась и увидела жилой вагончик, на борту которого красовался нарисованный магический шар для предсказаний, ворох карт и имелась надпись: «Мадам Мириам, потомственная гадалка».

      – Оу… – разочарованно протянула я.

      Мы с Деном переглянулись. Да уж, и тут облом. Ну как упокоить этого гадского фокусника, если никто не знает Айзу?!

      – А зачем спрашиваешь, красавица? – вдруг заговорила цыганка. – Зачем Айзу ищешь?

      Меня даже в жар бросило. Неужели…

      – Ее ищем не мы, а фокусник, – заметив, как вытянулось лицо собеседницы, я поспешила описать, как выглядел мой призрачный спутник. – Вы не знаете такого?

      Цыганка зачем-то огляделась по сторонам, потом ненадолго задумалась.

      – Пойдемте ко мне, красивые. Все равно я собиралась сделать перерыв.