Танцуя на острие ножа

— Ей вроде получше, — вздохнул он, — по крайней мере, ходит по квартире, и есть начала. Но говорить ни о чем не хочет, только все повторяет, что не уберегла дочь.

— Так и говорит?

— Не то что говорит… Просто бормочет, что-то вроде, Оля, как же я тебя не уберегла.

— А ты не спрашивал, что она имеет в виду?

— Спросил, как она могла ее уберечь? А она так на меня посмотрела… В общем, охота говорить у меня сразу пропала.

— Ладно, подождем еще, может, что прояснится.

Что могло проясниться, я, честно говоря, не знала. История выходила на редкость странной, если не глупой. Время шло, с момента похищения минуло три дня, и ничего не происходило. Похититель не объявлялся, и я бы уже тоже склонилась к мысли, что это был какой-то извращенец, если бы не желтая машина с девушкой. Она, по сути, являлась последним маятником в этом деле, и если этот путь никуда не приведет… Тогда и не знаю, что делать дальше. Но если все так, и девочку, действительно, похитили с каким-то умыслом, почему молчат? Чего ждут? Некоторое время я еще подумала, лежа в постели, и в конце концов, пришла к выводу, что причину надо искать в семье Горшковых. Иначе ничего не складывается. Они должны догадываться, кто за этим стоит. Хоть какие-то мысли, если допустить, что умысел есть. Если бы у меня появилась возможность поговорить с ними… И что? Можно подумать, они станут со мной откровенничать. Хотя люди в отчаянии хватаются за любую соломинку… Я подумала, что можно попытаться поговорить с сестрой Костика, Леной, только надо придумать, каким образом разыграть нашу с ней встречу так, чтобы никто ничего не заподозрил. Это представлялось трудным, в связи с тем, что Елена сидит все дни дома, никуда не выходит, да и говорит-то немного. Интересно, ее слова о том, что она не уберегла дочь, это просто болтовня выбитой из колеи матери, или за ними что-то есть? Я вздохнула. Вопросов по-прежнему больше, чем ответов, несмотря на бурную деятельность, результатов я не имею, а время, между тем, уходит.

Утро для меня началось с звонка телефона. Терзаемая мыслями о похищении, я долго не могла уснуть, оттого звонок болью отозвался в моей голове.

— Алло, — хрипло ответила я, не посмотрев на экран.

— Сегодня в обед мы идем пить кофе, — с ходу заявил Петренко, — и я даже слушать не хочу про твои усталости.

— Ладно, — вздохнула я, садясь и поглядывая на часы, было одиннадцать утра, — во сколько и где?

— Подъезжай к половине четвертого в мой офис.

— Давай лучше сразу в кафе.

— Хорошо, тогда в это же время в кофейне "Монпансье" на улице Зои Космодемьянской. Найдешь?

— Разберусь, — отозвалась я, мы попрощались, и я поплелась в ванную.

Чтобы узнать адрес, пришлось лезть в интернет, в этом кафе мы еще не были. Ярославу нравилось таскаться по разным заведениям: то ли он был гурманом, то ли просто любил светиться, где ни попадя. Голова после душа не прошла, чувствовала я себя разбито, даже забеспокоилась, не заболела ли я, таскаясь вчера по городу, но температура была нормальной. Немного подумав, я пришла к выводу, что идей у меня никаких нет, потому поступила совершенно бесстыдно: остаток времени до встречи провалялась на диване. Однако, мысли неустанно прокручивались в голове вокруг полученных данных, коих было немного, потому приходилось заходить на повторный круг, при чем не раз. Головную боль этот факт отнюдь не нейтрализовал, поэтому на встречу с Ярославом я приехала раздраженная и разбитая. Он уже был на месте, оглядел меня критически и заметил:

— Выглядишь не очень.

Я скривилась, повесила куртку на вешалку и села напротив.

— Ну рассказывай, чем ты занимаешься? — тут же спросил он.

— В каком смысле? — вопрос был для Петренко обычный, но сегодняшний тон показался мне подозрительным.

— Меня интересуют причины твоей повседневной усталости, — ответил он, мило улыбнувшись. Я заказала кофе, а потом тоскливо вздохнула, кинув на Ярослава взгляд. Правда, тут кое-что пришло мне в голову, и я внезапно спросила:

— Ты занимаешься благотворительностью, скажи мне, фонд "Живая помощь" о чем-нибудь тебе говорит?

Он нахмурился.

— Значит, я прав, и ты опять во что-то ввязалась.

— Ни во что я ни ввязалась, — поморщилась я, принимая от официантки кофе, — просто решила кровь сдать.

— Что?

— А что такого? — прикинулась я дурочкой, — решила, пусть от меня будет хоть какая-то польза.

— От человека, питающегося только кофе и сигаретами?

— А это важно? — насторожилась я, а Ярослав тихонько рассмеялся.

— Не знаю, напиши им письмо с вопросом, они все тебе расскажут.

— Ты надо мной издеваешься.

— А ты надо мной?

— Что ты имеешь в виду?

— Думаешь, я поверю, что ты решила помочь бедным детям? — хмыкнул Петренко, — ты, конечно, девушка добрая, но вряд ли бы тебе пришло это в голову просто так.

— Хочешь верь, хочешь нет, а так и есть, — я напустила дури в глаза и выдержала взгляд Ярослава.

— Хорошо, — откинулся он на спинку дивана, — допустим. И что ты хочешь знать о фонде?

— Что за ребята, — пожала я плечами, — надежная ли компания… Не знаю, просто пришло в голову, вот и спросила.