Танцуя с девственницами

– А где ваш предшественник? – спросила Мегги.

– Мы решили, что перемена может пойти на пользу. Новый взгляд…

– Свежее лицо, – улыбнулась Мегги. У нее были мелкие белые зубы, но верхняя губа поднималась слишком высоко, обнажая полоску розовых десен и лишая улыбку юмора.

– Итак. – Она уставилась на Фрай, изучая ее, как потенциальный работодатель разглядывает кандидата в домработницы. – Диана Фрай. И чем же вы отличаетесь от остальных?

– Ничем. Я здесь только для того, чтобы поговорить с вами.

– Если бы вы знали, сколько людей произносили до вас эти слова!

– Все это записано в вашем деле, – сказала Фрай. – И я знаю вашу историю.

– Ах да. Вы же читали мое дело. Так что вы в лучшем положении – вы пришли сюда, зная обо мне абсолютно все. Наверное, это весьма удобно. Возможно, вы считаете, что знаете обо мне больше, чем я сама. И знаете, как работает мое сознание и как именно вы могли бы манипулировать моим подсознанием?

– Мегги, никто не собирается вами манипулировать.

– Тогда чего же вы хотите? Чего вы все хотите от меня? Разве вы не понимаете, что я не в силах вам помочь? И разве то, что случилось, – не мое личное дело?

– Если мы постараемся…

– Вы надеетесь, что сумеете заставить меня вспомнить? И что тогда? Может, мои воспоминания и помогут вам. А мне? Что если я не хочу вспоминать? Что если мое подсознание стерло воспоминания?

– Почему вы так думаете?

– Доктора говорили, что физиологической причины для потери памяти нет. Мой мозг не поврежден. Причиной может быть шок как следствие травмы. Мне объяснили, что таков защитный механизм: если сознание не хочет каких-то воспоминаний, оно закрывает к ним доступ. Или попросту стирает их.

Фрай смотрела на женщину, стараясь ничем не выдать своего скепсиса. Она вслушивалась в слова и узнавала некоторые фразы из медицинских отчетов. Но она не верила, что воспоминания, сколь бы неприятными они ни были, можно стереть полностью. Воспоминания повсюду оставляют следы, кроются в тайных уголках сознания и в сенсорных ощущениях – в том, как одежда касается кожи, в неожиданно громком звуке или же в отвратительном запахе. Воспоминания растут, как раковая опухоль, скрытые и ядовитые. Порой вы ничего не знаете о них, пока не становится слишком поздно. Диана Фрай знала о воспоминаниях все.

– Это просто предварительная встреча. Мегги, если вы не против, мы продолжим нашу беседу завтра.

– Если вы считаете ее необходимой.

– Для нас она важна.

– А… – смутилась Мегги, – означает ли это, что есть еще жертва?

– Да, Мегги. И жизненно важно, чтобы мы поймали этого человека, пока он не убьет снова.

Мегги удивленно уставилась на Диану Фрай. Такой немигающий взгляд бывает у человека, который редко видит новых людей.

– Убьет?

– Да, на этот раз совершено убийство. Женщина мертва.

Фрай наблюдала за реакцией. У Мегги задрожали руки, кровь отхлынула от лица. В общем, Фрай осталась довольна.

– Мы также хотим применить к вам программу защиты свидетелей. Вы знаете, что это значит?

– Конечно. Не забывайте, я – юрист.

– Мегги, мы хотим попросить вас по возможности подыскать себе на время другое место жительства. Пока мы не будем уверены, что опасности больше нет. А в ближайшем будущем техники установят в вашей квартире охранную сигнализацию и дадут вам номер телефона, по которому вы сможете позвонить нам в любой момент.

Мегги потребовалось некоторое время, чтобы вновь обрести самообладание.

– Неужели все это так необходимо?

– Мегги, сейчас мы ищем убийцу. И вы – единственный человек, который может его опознать.

– Я никуда не поеду. Я останусь здесь.

– Но другие меры предосторожности… – сказала Фрай.

– Хорошо. Но с одним условием.

– Каким?

– Если вы хотите, чтобы наши беседы продолжались, не надо меня жалеть. Я отказываюсь говорить с любым, кто выкажет хоть малейший признак жалости ко мне. Вам понятно?

– Да.

Когда Мегги Крю отвернулась, Фрай испытала облегчение. Мегги встретила ее у двери в квартиру, и Диане потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки и оправиться от потрясения. При виде изуродованного лица Мегги у нее свело живот. Но вероятно, эта женщина уже привыкла к такой реакции.

Лицо Мегги Крю уже никогда не будет прежним. Нож разрезал его пополам. Никакая пластическая хирургия не сможет полностью скрыть длинный рубец с рваными краями, изуродовавший ее щеку и, словно застежка-молния, разделивший лицо на две половинки. Красные, болезненно натянутые губы вывернулись в злую гримасу. Никакой искусный хирург не разгладит полностью рубцы на искромсанной коже в уголке ее правого глаза, где нижнее веко было содрано так, что стали видны розовые вены и вся правая сторона лица исказилась в хитрый и злобный прищур.