Танцуя с Кларой

— Да, — ответила Клара, сворачивая письмо и крепко сжимая его в руках. — Начнем прямо сейчас. Я скучаю по свежему воздуху. Я уже неделю никуда не выходила. С тех пор, как… С того самого дня, как попала под дождь.

Она не сказала Гарриет, что Фредди написал в двух последних предложениях. Вопроса о том следовать ли его советам, какими бы хорошими или плохими они не были, вообще не стояло. «И да, мадам, — написал он, — это приказ. Я ожидаю, что Вы ему подчинитесь».

Она станет повиноваться ему, как раньше всегда повиновалась отцу. Она слушалась отца, потому что любила, уважала его и хотела порадовать. Она будет слушаться Фредди, потому что… потому что он был ее мужем.

В последующие недели слезы высохли, и жизнь более или менее вновь стала такой, как раньше, с небольшими изменениями. Начались прогулки, некоторые из которых она честно планировала по времени так, чтобы они были не короче получаса. Хотя большую часть времени, за исключением особенно сырых осенних дней, она по собственному желанию находилась на воздухе намного дольше предписанного мужем времени. Однажды Клара попросила Робина отнести ее в беседку, и Гарриет просидела там с ней в течение часа. Но больше она не повторяла этот эксперимент. Когда Клара возвратилась в дом и осталась в одиночестве, слезы вернулись к ней.

Она начала ездить с визитами почти так же часто, как ее навещали соседи, и даже посетила несколько званых вечеров и одно собрание. Она наблюдала за шарадами и танцами с некоторым удивлением и немного с тоской.

После перерыва в пару недель сразу после отъезда мужа аппетит Клары вновь стал улучшаться. Однажды ночью она критически осмотрела себя в зеркале и заключила, что это больше не было игрой ее воображения. Ее лицо явно округлилось и стало гораздо менее бледным, чем всегда. Еле заметно улыбнувшись зеркалу, она решила, что выглядит почти сносно некрасивой, а не уродливо некрасивой, как раньше.

А еще она жила ради еженедельных писем, приходивших от Фредди. Скорее записки, нежели письма, все они содержали всего лишь вопросы о ее здоровье и напоминания о тех приказах, которые он считал целесообразным ей давать. Она всегда отвечала на письма, так же официально, почти так же кратко, уверяя его, что она находится в добром здравии и надеется, что он также здоров, и перечисляя ему все прогулки, на которых она была на прошедшей неделе. Ландо, написала она ему, было одним из самых замечательных подарков, которые она когда-либо получала. Она испытала укол чувства вины, подумав обо всех тех шикарных драгоценностях, которыми отец буквально осыпал ее. Но то, что она написала Фредди, было правдой.

Спустя почти два месяца после отъезда Фредди как обычно пришло письмо. Клара прочитала его с обычным рвением, а затем, перечитав его еще пару раз, стала ждать возвращения Гарриет с короткой верховой прогулки.

— Мы едем в Лондон, — сказала Клара, когда подруга вошла в гостиную.

Гарриет удивленно подняла брови.

— Фредди приезжает домой на следующей неделе, — пояснила Клара. — Только на одну ночь. На следующий день он забирает нас вместе с собой в город.

— В Лондон? — глаза Гарриет на мгновение вспыхнули, затем она посерьезнела и присела. — Поезжай одна, Клара. Если ты будешь с мистером Салливаном, я буду вам только мешать. Я, если ты не против, лучше останусь здесь или поеду навещу мать.

— Нет, — сказала Клара. — Ты тоже должна поехать, Гарриет. Пожалуйста, не хочу быть одна. А я, вероятно, буду там даже более одинока, чем здесь. Я никого не знаю в Лондоне. Кроме Фредди, разумеется. Но у него там будут свои собственные занятия.

— Тогда ладно, — тихо сказала Гарриет. «Ее взволновала эта новость», — подумала Клара. Бедная Гарриет. Такая молодая, хорошенькая, но вынужденная влачить тусклую жизнь в бедности. Возможно… Ей бы хотелось… Однако у Клары не было никакого способа привлечь к своей подруге чье-либо внимание. Она никого не знала.

— Спасибо тебе, — сказала она, улыбнувшись Гарриет.

Позже той ночью она лежала в постели, глядя вверх и крепко прижав письмо к груди. Она не хотела, чтобы он приезжал домой. Она не хотела ехать в Лондон. Если он вернется домой, то снова уедет. Если ее возьмут в Лондон, то вновь привезут обратно домой. Она с запозданием подумала, что не была создана для волнений и новшеств. Ее уделом было унылое однообразие.

Она не хотела, чтобы ее вновь закружил вихрь эмоций.

Не хотела снова видеть Фредди. И она вовсе не собиралась плакать, сказала она себе, почувствовав боль в горле и жжение в глазах. Она не будет плакать.

Почему же она плакала? Она от всего сердца презирала себя за это.

Глава 8