Танцуя во тьме (СИ)

- Уго, а нельзя мне что-то другое поесть? А то мне как-то не по себе от вашего меню. С непривычки тяжело, наверное. Может фруктов каких или еще чего…

- Не знаю, посмотри в том шкафу. Мы последний раз на Соросе закупались, там любят зелень. Но странные у них какие-то овощи, нашим не очень понравились. В левом отделении то, что можно есть сырым.

“Тот шкаф” оказался холодильником размером два с половиной метра в высоту на три метра в длину. И чего там только не было! Всех форм и расцветок, просто непознанный рай для гурмана. Я с головой закопался в холодильник, чуть не мурлыча от восторга. Перенюхав все, что было слева, отобрал себе нечто, пахнущее клубникой, правда размером с яблоко, сгреб пару фиолетовых «ананасов» со знакомым кисленьким ароматом, и счастливый выпал наружу.

А там картина маслом: полкоманды стоят и странно так на меня смотрят. А я виноват, что у меня рук не хватило и похожую на виноград ветку пришлось в зубы брать? Это же не повод так таращиться! В общем, под этим артобстрелом, я поблагодарил Уго и, не поднимая глаз, свалил по тихой к себе в каюту.

Но до каюты не дошел. В смысле дошел, но не сразу. Сразу я заблудился. Где-то не там свернул и вот, пожалуйста, иду не зная куда, весь перемазанный в соке, кстати, «клубничка» просто прелесть, надо было больше брать. “Виноградик” тоже вкусный оказался, и почему-то пах ванилью, хотя по вкусу напоминал грушу, а я их очень люблю. Так вот бреду я по коридору, навстречу по закону подлости никого, чтобы дорогу спросить, и тут… Как против шерсти погладили, аж передернуло. И мурашки толпой по позвоночнику, и стон чей-то, еле слышный. И главное нет же никого, и дверей нет!

Снова, полный муки стон, уже чуть громче. Да что за нафиг! Где? Где?! Я как юла кружил по коридору, практически принюхиваясь. Вот! Снова стон, левее… Еще поворот, я почти бежал. Пеленг уверенно вел меня вперёд. И вот за очередным поворотом я уткнулся носом в дверь. Обычная дверь, незапертая, защелка не в счет. Я открыл ее, помедлил и решительно шагнул в полумрак. Вот мне кажется, или правда стон я слышу у себя в голове? Сейчас к нему примешивалось нетерпение и сумасшедшая радость, и безумная надежда… И этим одуряющим коктейлем меня почти сбивало с ног. И вдруг всё пропало!

Идя по коридору и рукой придерживаясь за стену, я пытался понять, какого черта меня сюда затащило? Так бежал, чуть «ананасы» не растерял, а сейчас, когда стон стих, я будто очнулся. Остановившись в раздумьях посреди непонятно где, я методично дощипывал «виноград». И тут снова накатило… Опять ознобом по спине, аж волоски на руках дыбом встали. Но теперь главной нотой была тоска, и такая беспросветная, что я с трудом удержался, чтоб ни взвыть за компанию. Мне тоже было что оплакать, жаль не было, кому поплакаться. Я осел прямо на пол, нежно баюкая «ананасы», и, закрыв глаза, изливал свою тоску, вторя чужому горю.

Прощай, мой мир, вряд ли я увижу еще, как Солнце садится в багровые волны…

Прощай, тетя Агата, не любя, ты выполнила свой долг перед братом, выполнила, как сумела. И пусть ты едва не сломала меня своей заботой, все равно спасибо тебе…

Прощай, моя жизнь, которая кончилась, так и не начавшись…

Прощайте, мои мечты, хотя вас и не было, была лишь одна – вырваться. И вот я вырвалась…

Прощай, Алиса…

Одинокая слеза мягко прочертила свой путь по щеке.

Я не знаю, сколько просидел у этой стены, но все это время чье-то тепло утешало меня. Когда я совсем очнулся, внутри меня зрела, крепла уверенность, что все будет хорошо. Что сейчас я стою на пороге, и стоит лишь сделать шаг и прекрасный, ласковый, необъятный мир примет меня с любовью.

Ушло чувство чужого присутствия, но остались нежность и понимание: разделившие горе, никогда не будут врагами.

Странно, но я легко нашел дорогу к себе из этого тупика. В голове будто поселился умный ежик, указывающий путь, и мне просто оставалось следовать за ним.

Придя в каюту, я доел свои многострадальные «ананасы» и со свежими силами уткнулся в архив. Увлекшись, я умудрился уработаться до точек в глазах. Поздно, все спят, кроме вахтенных, на корабле – условная ночь. А я смотрю на коробку, что принесли вечером. Хорошая такая коробка, большая. И в ней, согласно списку, моя мечта: черные шелковые шальвары с боковыми разрезами, зеленый газовый пояс, браслеты на руки…

В комнате сумрачно, мягкими волнами плывет музыка, тело вслед за ней, то гнется в истоме, то резкими движениями заставляет перебором звенеть монисто, то замирает, скованное сладкой судорогой… И вновь, руки, пальцы, бедра – все подчинено ритму. Волосы огненным вихрем вспарывают воздух, прозрачной вуалью окутывают лицо, потоком лавы струятся по полу, послушно следуя воле танцора. И вновь, струны ситара в темноте поют о любви…

====== Глава 8. Проишествие ======