Танцующая для дракона

Бежала по коридорам, не разбирая дороги, пока не наткнулась на ведущий к дамской комнате указатель. В туалет почти влетела, чудом не сбив с ног какую-то эссу. Она оглянулась, но ничего не сказала. К счастью, все кабинки оказались свободны. Ткнула во внутреннюю блокировку, которой пользуются уборщицы: «Туалет закрыт на гигиеническую обработку», рванула к раковинам, врубила горячую воду на максимум. Шипение, от соприкосновения с прохладным воздухом ввысь взметнулось облако пара, зеркало затянуло непрозрачной пленкой. Вместе с моим отражением, к счастью.

Видеть припухшие от поцелуев губы и свои шальные глаза сейчас было выше моих сил, но я все-таки провела ладонью по стеклу. Смазанный штрих отразил посветлевшую почти до сиреневого радужку. Это особенность цвета моих глаз, доставшаяся от матери: когда я спокойна, он фиолетовый, когда, как сейчас…

А как сейчас?

Меня не колотило только потому, что я вцепилась в края раковины и в ладони втекал холод ее краев. Губы действительно были откровенно припухшими. Бессовестно.

Я облизнула их и чуть не взвыла от вкуса, от желания, все еще пульсирующего между ног.

Резко, до упора, повернула кран на холод и плеснула в лицо воды. Раз, другой, третий. Щеки не желали остывать, а дыхание — становиться спокойным, зато разум понемногу прояснялся. Танни с мозгами скептически оценила отражение и выдала:

— Дура!

Удар ладонями по краям был такой острый, что боль плеснула в предплечья и потекла по рукам, отрезвляя. Я лупила ни в чем не повинную раковину до тех пор, пока не перестала чувствовать. Руками, сердцем…

Вообще.

Только после этого закрыла кран, глубоко выдохнула и…

Поняла, что сумка с планшетом осталась в кабинете.

Ну, класс.

Постояла еще немного, выравнивая дыхание и убеждая себя в том, что при встрече с Гроу ни одно животное не пострадает. В конце концов, я могла ему врезать, когда он меня лапал? Могла. Не врезала? Сама виновата.

Отражение скептически созерцало меня, а я его. Торчащая из заколки щетка волос, которые со времен школы стали значительно длиннее и которые все равно особо никто не видел. Я собирала их в прически, скручивала в жгуты, неизменно оставляя лишь несколько торчащих прядей. Не молодая женщина, а пацанка. Что во мне вообще от женщины, кроме отметочки в документах? Может, Айра и права была со своими намеками, потому что, глядя на меня, вообще сложно представить рядом мужчину.

Щелкнула заколкой, освобождая плотно стянутый на затылке жгут, и волосы рассыпались по спине до талии. Вообще-то, это было на спор: однажды мы с Имери договорились до того, что я никогда не смогу отрастить волосы длиннее, чем до плеч. Она поставила свою юбку, которая мне очень нравилась, а я пообещала отдать ей Бэрри, если не отращу их до задницы. В общем, благодаря Бэрри теперь у меня не короткие разноцветные огрызки, а длинные разноцветные пряди. Разумеется, с «до задницы» я ходить не стала, регулярно посещала стилиста, но распущенными все равно не носила.

Надо было в Зингсприде сразу отрезать под корень. Все равно толку ноль.

Размышления о волосах, воспоминания об Имери, о теплых посиделках, несмотря на холода Мэйстона, подействовали на меня как-то странно. Мне вдруг захотелось бросить все и свалить обратно: туда, где привычная жизнь, друзья, знакомые и родные, где простые и понятные будни фрилансера. Но бросить все и свалить — значит признаться в собственном поражении.

Вопрос только в том, кому они нужны, такие победы.

Я еще пару раз глубоко вздохнула и отправилась вызволять планшет из плена Гроу. Чем ближе подходила к кабинету, тем сильнее меня потряхивало, но я убеждала себя в том, что мне все равно еще с ним работать. Полтора месяца.

Потом я больше никогда его не увижу, и слава драконам.

Полтора месяца, Танни.

На этот раз я постучала. Громко и выразительно, с трудом удержавшись от желания пнуть дверь ногой. Шагнула под фотоэлемент, но дверь не открылась.

Я помахала рукой. Попрыгала туда-сюда. Подергала ручку.

Безрезультатно.

Дверь была абсолютно, бесповоротно и окончательно заперта.

Ну, класс!

Учитывая, что я умудрилась скинуть в сумку заодно мобильный, и карта тоже осталась там, топать пришлось пешком.

По дороге в открытых декорациях снимали романтическую сцену, парочка на фоне пальм целовалась так самозабвенно, что меня даже передернуло. Я сунула руки в карманы и обошла съемки по пологой дуге. В смысле, мне все равно пришлось бы их обходить, но этих я обошла с особенным удовольствием.

Домой хочу.

Эта мысль становилась все ярче, ярче и ярче, я пыталась с ней справиться, но она лезла мне в голову, распихивая остальные.

Хочу домой.

К Бэрри.

Обнять и плакать, ага. Именно так мы зачастую о друзьях и вспоминаем. Отличный пример — Шири.

Мысленно дала себе затрещину, для верности — сразу две. Сейчас точно не время киснуть и изображать из себя жертву. Никто меня не заставлял лезть языком ему в рот, и уж точно никто не вынуждал позволять забираться мне в трусы.