Танцующая для дракона. Небо на двоих

Мощь северного пламени пронеслась над опаленной долиной Ильерры, и спустя минуту передо мной и Горрхатом уже стоял Янгеррд. Выскочивший из-за хаальварнов прислужник с низким поклоном подал ему халат и стакан воды.

– Где мальчишка? – сухо спросил Горрхат.

– В Даармархе, – голос ледяного звучал хрипло.

– Мы так не договаривались.

– Мы договаривались, что я привезу тебе сердце Даармархского, и я его привез. Она беременна.

На лице Горрхата отразилось изумление: и без того небольшие глаза в прищуре стали еще меньше.

– Это правда?

– Истинная, – Янгеррд хмыкнул. – Я слушал их трогательные беседы с распорядительницей отбора через медальон. Впрочем, даже если отбросить медальон, сегодня она сама мне в этом призналась.

Он сунул стакан в руки прислужника, запахнул халат, и, наконец-то повернулся ко мне:

– Правда, Теарин?

Сейчас я при всем желании не могла бы ему ответить, и видимо, Янгеррд подумал о том же.

– Так совсем неинтересно. Свободна.

Меня выдернуло из-под власти приказа без малейшей щепетильности, так же болезненно, как туда швырнуло. Окутывающий сознание морок спал, я судорожно вздохнула, глядя в светло-голубые глаза. Поверить в то, что Янгеррд меня предал, оказалось гораздо проще, чем я представляла. Почему-то этот факт прочно лег на сознание, и я приняла его без внутренней дрожи.

– Забирай свою Теарин в таэрран, и ждем Даармархского, – хмыкнул ледяной, растеряв ко мне всякий интерес. – Если не ошибаюсь, он будет здесь очень и очень скоро, мне надо прийти в себя и набраться сил.

– Тебя проводят. – Горрхат кивнул, и от его сопровождения отделились двое хаальварнов.

Еще двое направились ко мне, но первым шел он.

Сейчас мне казалось, что не было всех этих лет, разделивших нас – Горрхат почти не изменился. Разве что стал еще более грузным и отвратительным. На мясистом лице выделялся крупный нос и глаза, глубоко посаженные под удивительно тонкими, изогнутыми бровями. Богатой бородой он никогда не мог похвастаться, поэтому, видимо, и не стал отращивать, оставил только контуры на подбородке.

Горрхат был с меня ростом, но от него веяло силой и смертью. Сколько драконов он убил, чтобы удержать власть?

– Соскучилась, Теарин? – В резком голосе звучала насмешка, толстые губы растянулись в улыбке.

– Во что ты превратил мою страну?

Хаальварны переглянулись, улыбка сбежала с его лица. Я видела, как сжались мясистые пальцы, но тут же расслабились: до появления Даармархского слишком опасно бить беременную женщину.

– Отведите ее в замок. – Ноздри Горрхата раскрылись и дрожали от ярости. – Останетесь при ней, пока не приду я. Если откроет рот – заткните приказом.

Хаальварны подтолкнули меня в спину, и я шагнула вперед. Шла по своей земле, гордо вскинув голову и глядя прямо перед собой. Все, чему меня учили родители, все, чему я научилась сама, сейчас позволяло держать себя в руках. Стоило нам выйти на дорогу, ведущую к замку, на нас посыпались взгляды. Взгляды людей, собирающих то, что осталось от урожая когда-то щедрой и плодородной земли. Я точно помнила, что раньше здесь была деревушка, теперь от нее остались лишь остовы обгоревших домов.

Не такой я помнила Ильерру, и сейчас сердце обливалось кровью. Мир, царящий в Ильерре (мы никогда не принимали участия в войнах), разлетелся брызгами пламени. Боль драконов обернулась болью людей, я читала на лицах изумление, недоверие и страх.

«Страх – то, чего должен избегать настоящий правитель, – всегда говорил отец. – Страх – это смерть. Боящийся никогда не станет твоим союзником, разве что слугой или рабом».

Две смотровые башни, пропустившие нас к крепостным стенам, были своего рода воротами. Судя по опаленному камню, им, как и замку, довелось многое пережить. Что я увижу в городе, даже представлять не хотела. Впрочем, гораздо хуже было представлять, что города я не увижу.

Родной замок, в котором всегда слышались веселые голоса и звенел смех, сейчас тоже встречал тишиной. Попадавшиеся нам навстречу служанки ахали и прикрывали ладонями рты, на серых недовольных лицах сквозила обреченность и узнавание. Поразительно, что столько лет сохранили обо мне память: Горрхат распорядился уничтожить все, что напоминало о нашей семье, а нас с Сарром объявили погибшими. Или же вести из Даармарха добрались и сюда, и он ничего не сумел с этим поделать?

На лестнице, ведущей под землю, один их хаальварнов грубо надавил мне на голову, заставляя пригнуться. Что же, со стороны Горрхата это было более чем осмотрительно: высота всегда была моим союзником, а каменные склепы подземелий – тюрьма гораздо более прочная.

Холодные, не пропускающие ни частицы солнца, стены. Давящие низкие потолки и узкие коридоры, капающая вода и тяжелые, хриплые стоны, доносящиеся из-за плотных дверей.

– Несогласные, – усмехнулся один из хаальварнов, когда я слегка замешкалась. – Из тех, что считают Горрхата недостойным. Думаю, казнят вас всех месте.

– Тебе не положено думать.