Танцующая для дракона

Легко сказать, сложнее сделать. До рощицы, сквозь которую мне-Теарин предстояло идти на берег, я долетела на крыльях гнева, но там у меня кончилось топливо, заряд, а заодно и все остальное. Меня по-прежнему продолжало потряхивать, правда, теперь уже от злости на себя. Сорвалась, как… малолетка! Мало того что выдала ему кучу всего, о чем стоило бы промолчать, так еще и показала свое неравнодушие.

Молодец, Танни!

Зачет!

К злости примешивалось нездоровое желание сбежать за ближайшую скалу: если вчера я изображала перед зеркалом Теарин, представляя себе сцену номер семнадцать, то сегодня все сомнения вернулись. Ладно, может быть, не все, но сама мысль о том, что я могу облажаться у него на глазах, заставляла все внутри переворачиваться. Шмякнувшийся на голову айсберг по-прежнему покалывал лицо иголочками льда, поэтому я отошла на приличное расстояние от съемочной группы, коснулась ладонями дерева и уткнулась в него лбом.

Мне просто надо это сделать!

Сделать так, чтобы у всех глаза на лоб повылазили, как с танцем. Вот только если в танцах я сильна, то сексуальность моя медленно, но верно стремится к нулю, а то и ниже уровня подземки.

О чем Гроу сам недавно заявил.

Я от души пнула ни в чем не повинное дерево. Потом еще. И еще.

Как мне раскрыть то, что во мне запечатано, заколочено и сверху еще придавлено арматурой для верности? И что делать, если при слове «сексуальность» у меня дергается глаз?

– Сцена номер семнадцать?

Голос Рихта.

Когда только подкрасться успел, а?

Обернулась, встречая его взгляд, глубоко вздохнула.

– Ага.

– Танни, если есть какая-то проблема, почему не сказать Гроу?

Да я лучше язык под корень себе откушу, чем скажу ему, в чем проблема.

– Нет никакой проблемы. Просто для меня это представляет определенную сложность.

– Что именно?

– Изобразить страсть.

– Это такая же роль, такая же сцена. – Рихт шагнул ближе. – Нужно просто понять, что за пределами съемочной площадки это не будет иметь значения.

За пределами, может, и не будет, а вот в ее пределах…

– Не бери в голову, – буркнула я, направляясь в сторону мельтешащей вдалеке группы.

Еще бы кто дал мне пройти: Рихт перехватил меня за плечи и внимательно заглянул в глаза:

– Ты же понимаешь, что я буду рядом?

– И это должно меня утешить?

Он пропустил мою шпильку мимо ушей.

– Когда я первый раз вышел на съемочную площадку, меня тошнило, – произнес, чуть подтягивая к себе.

– Тебя?! Не верю.

– Никто не верит. Короче, я позорно сбежал в туалет после первого дубля и…

– Фу-у-у, Паршеррд! – Я стукнула его по плечу. – Даже если ты сочинил это, чтобы меня встряхнуть, все равно фу!

Рихт улыбнулся.

– Вообще-то, не сочинил, – сказал он, и я приподняла бровь. – Мои первые съемки состоялись, когда мне было семь лет. Страх – это нормально. Особенно когда задаешь себе слишком высокую планку, а на площадке с Гроу иначе быть не может. Но есть еще такое слово, как «команда», Танни Ладэ. Команда – это когда мы работаем вместе, и если ты оступишься, я прикрою. Перетяну кадр на себя, сыграю за двоих. Просто пойми это, и станет легче.

Мне сейчас стало. Правда.

Даже не хотелось больше сбежать за скалу или от его взгляда, и даже иглы выпускать, как переср… испугавшаяся иглорыцка, больше не получалось.

– Вчера я готовилась, – в общем-то, сказала правду. – Сегодня не успела, поэтому…

– Такие сцены лучше брать без подготовки. – Рихт внимательно смотрел на меня. – Потому что чем больше ты о ней думаешь, тем больше перегораешь.

Чем больше я о ней думаю, тем больше у меня волосы шевелятся.

Везде.

– Больше того, с одного дубля. Повторная прокрутка сбивает накал. В тебе самой. Как ты выразилась, изображать страсть не получится.

– Если бы кто-то это видел… Сеанс психотерапии от Даармархского специально для Ильеррской.

– Продвинутый курс, – фыркнул Рихт.

Он наклонился ко мне, закрывая солнце, из-за чего глазам тоже стало гораздо легче. Я облизнула губы, запоздало вспомнив, что на мне грим. Гелла убила кучу времени, чтобы замаскировать эту дурацкую трещину на губе. Надеюсь, она не видна.

Ну и о чем я думаю сейчас?

– Закончили? – рычащий голос Гроу прокатился по впивающимся в сердце осколкам высоким напряжением.

Рихт отпустил меня и обернулся: недодракон стоял, широко расставив ноги, зацепившись пальцами за карманы, кое-как держащихся на бедрах джинсов.

– Еще одно «провисание», и штраф вкачу обоим.

Рихт шагнул было к нему, но я опередила.

– Штраф? – мило улыбнулась. – За что? У нас генеральная репетиция.

Гроу прищурился:

– Не терпится зажечь, Ладэ?

От того, как он выделил мою фамилию, внутри все полыхнуло.

– Угадал, – вернула ему прищур, – аж вся горю.

Не дожидаясь ответа, резво рванула в сторону исходной точки, откуда мне предстояло выходить. Там уже собрались все, кто нужно, вверху парила камера, помимо нее заметила еще две.

– Все на позиции, – прорычал Гроу.

Хотя все и так были на позициях: как породистые виары на выставке делали стойку, чтобы не прогневать великого режиссера еще больше. Великий наступал со спины, это я чувствовала всей кожей.

– Приготовились.

Я расправила плечи и вскинула голову.

– Полетели!