Танцующая на гребне волны

Я помогла Мэтью донести «Аву» до пристани и следила за тем, как он спускал ее на воду. Он продолжал спрашивать, не боюсь ли я. Я не боялась и так ему и сказала, не в состоянии объяснить, что я почти онемела, как это случается, когда совершаешь знакомые привычные действия. А я ведь никогда еще не бывала в лодке, никогда даже не хотела приближаться к воде.

Он помог мне надеть жилет, потом закрепил свой, и еще раз убедившись, что со мной все в порядке, помог мне спуститься в лодку и занять одно из двух сидений, прежде чем отвязать нас от пристани.

Я наблюдала, как туча москитов кружилась над пристанью, колеблясь вместе с волнами. Мэтью взялся за весла.

– Ты готова?

Я кивнула:

– Да, конечно. – Я подставила лицо теплому ветерку. Руки я держала на коленях, не чувствуя потребности ухватиться за борта или размахивать ими в воздухе, как умирающая бабочка крыльями. Подо мной двигался целый мир, как рука, качающая колыбель. Я воображала, что если бы я закрыла глаза, я бы почувствовала на лице ночной ветер и услышала крики серой цапли, в то время как моя лодка несла бы меня к нему, ожидавшему меня мужчине. Я открыла глаза, щурясь от яркого полуденного света, стараясь представить себе его лицо.

– О чем ты думаешь?

Я взглянула на своего мужа, мысли мои налетали одна на другую, как два столкнувшихся поезда.

– Я думаю, какое у меня естественное ощущение. Как будто я занималась этим всю жизнь.

Ожидая увидеть облегчение в его глазах, я увидела колебание, неуверенность, чувство, что он уже вел с кем-то такую беседу, но не со мной.

Он отвернулся, сосредоточившись на движении весел сквозь воду, отталкивая лодку от пристани и от дома.

– Я думаю, что мы останемся здесь, где ты по-прежнему можешь ориентироваться, пока ты не освоишься.

Я покачала головой:

– Нет. Я хочу доплыть до Фредерика-Ривер, может быть, еще дальше. Я хочу… – Я остановилась, не помня точно, чего я хотела, но только чувствуя необходимость достичь конца моего пути, где бы он ни был, где кто-то ждет моего возвращения.

Я взглянула на Мэтью с изумлением, желая поделиться с ним только что сделанным мной открытием, но проглотила слова, увидев в его глазах сдержанность, словно он готов был сейчас же повернуть назад.

– Давай доплывем до реки, – сказала я. – Тогда мы увидим, как мы себя чувствуем, и решим, что делать дальше.

Он выпятил подбородок.

– Джонка – она для плавания только по спокойной воде, поэтому нам нельзя плыть дальше реки. Ее нос не рассчитан на то, чтобы разрезать волны, и нам нужно держаться подальше от других судов. Там их может оказаться много.

Я кивнула, не слушая, так как была занята другими – противоречивыми – эмоциями. Страх вернулся, но отступил перед другими ощущениями, словно ожидая своей очереди. Я не знала, было ли это потому, что я находилась на заливе, а не в Атлантике, что береговая линия ограничивалась для меня тростником и крабами, а не дюнами и кричащими чайками. Но мое предчувствие затмило все эмоции, даже страх, и когда я перевела взгляд на широкие плечи Мэтью и его сильные руки, державшие весла, я поняла, что его присутствие помогает мне подавлять страх.

Я слышала плеск волн, когда Мэтью греб по извилинам залива, ощущала жару и видела безоблачное небо. Мы заметили гнездо скопы в ветвях погибшего дерева, элегантно стоящую белую цаплю, но главным образом я ощущала покой, словно окутавший меня шалью, как будто вся моя жизнь была ожиданием этого момента.

Мы миновали троих рыбаков, удивших с маленьких лодок вроде нашей, и время от времени слышали в отдалении шум моторов, как жужжание навязчивых москитов. Мы приближались к реке, водный простор расширялся, но я все еще не желала вернуться обратно, все еще не была уверена в своем назначении.

Я собиралась сказать Мэтью, что хотела бы погрести, почувствовать, так ли это, как я думала, помнят ли это мои руки, когда что-то царапнувшее борт лодки заставило меня обернуться. Мимо нас пронесло течением искривленный сучковатый отросток давно умершего дерева. В нем запутался широкий женский шарф с белыми полосками на красном фоне. Я подумала о женщине, которой он принадлежал, как он попал в воду, и жалеет она о нем. Подумала я и о других потерянных в воде вещах, и как большинство из них уносит в море, где их уже никогда не увидеть.

Подняв взгляд, я увидела, что Мэтью наблюдает за мной, как будто читая мои мысли, как будто мы с ним ведем беседу и все это я сказала вслух.

– Джимми Скотт нашел в заливе портфель Адриенны.

На мгновение он перестал грести, воздух вокруг нас внезапно застыл.

– Он мне не сказал.

– Он не знал, что это ее вещь, потому что бумаги размыло водой. Но я увидела на замке ее инициалы.

Его выражение не изменилось.

– Где он его нашел?

Вдали зашумел мотор, но ни один из нас не оглянулся.

– Он рыбачил. Портфель, должно быть, застрял в камышах, а иначе он был бы уже где-то в Атлантике.