Танцующая на ветру

Потом я рассказала отцу Андрею об этом, он пожурил меня, объяснил, что ничего загадывать в церкви нельзя, что христианская церковь категорически против всякого суеверия, примет… Я поняла и услышала, что именно он имеет в виду. Я поняла его резоны. Всё и все мы в руках Божьих. Мы не знаем замыслов Божьих, иногда совершенно неправильно их понимаем, пытаемся бороться, что-то менять, настаиваем на своем, мало того – приходим в церковь просить сделать по-нашему. Жизнь идет по Божьему велению, а мы приходим и говорим: «Нет, делай по-моему. Так не хочу, хочу вот так. Помоги!» И что это совершенно бесполезно, даже вредно. Бог не то чтобы рассердится за то, что мы перечим ему, но уж точно слушать таких просьб не станет.

Я это все понимаю и не верю. А надо наоборот. Надо верить, не понимая и не пытаясь понять. Возможно, тем, у кого это получается, живется гораздо легче. И церковные устои, если им следовать от и до, помогают жить. Не надо ни за что бороться. Не надо пытаться ничего изменить. Надо за все быть благодарным и радоваться всему, даже тому, что у тебя что-то не получилось, что у тебя что-то отнимают… Например, я должна радоваться и покорно благодарить Бога за то, что он так рано отнял у меня маму. Когда я начинаю приставать к отцу Андрею с такими провокационными вопросами, он не то чтобы уходит от ответа, но умудряется отвечать уклончиво и сложно, так, что ответа точного не получается. Конечно, плохо, что моя мама умерла так рано… Но неизвестно, что бы ее ждало потом… Ведь у нее было слабое здоровье… Бог избавил ее от мук… Взял ее к себе… А я могла ожесточиться, разувериться в Бога, если бы мама болела долго… Так бывает… Люди просят о выздоровлении, а их близкий не выздоравливает, и человек ожесточается…

Я поняла, что отец Андрей сам ответа не знает, потому что ответа нет и быть не может. Мы же не понимаем замысла Бога. Если он есть.

Иногда меня посещают серьезные сомнения в существовании Бога. И не потому что какие-то события в жизни не похожи на Божий промысел. А потому что я не могу увязать свое знание о мире с тем, что нам известно о Боге. Я не могу увязать истории, изложенные в Ветхом Завете, с историями Нового Завета. Случайно познакомившись с отцом Андреем (я пришла однажды темным осенним вечером во двор церкви, когда ехала из Москвы с кладбища и уже никак не попадала к себе в детский дом – к нам была сложная дорога, два километра от автобуса по лесной просеке), я стала задумываться о таких вопросах, что-то читать. Тем более что сейчас вся литература доступна – только читай. Всё можно прочитать в телефоне, если интересно. Вот я и прочла, чтобы понимать, что говорит отец Андрей, чтобы разговаривать на равных с учителями, с Виктором Сергеевичем… Нет, это не главное. Чтобы понимать что-то о мире, в котором я живу совершенно одна. Одно время мне казалось, что, веря в Бога, перестаешь быть одинокой. Но потом это ощущение прошло. Слишком Бог далеко, и слишком все, связанное с ним, непонятно. А я не могу жить просто «истинной верой». Тем, кто не учился хорошо в школе, наверно, проще.

Я не стала поправлять Елену Георгиевну и говорить в который раз, что меня зовут Руся. Думаю, ей было приятно, что у нас с ней одинаковое имя. Пока я мыла пол, протирала пыль, непонятно откуда берущуюся (машин на их улице очень мало, стройки рядом нет, но пыль летит и летит, как будто образуется сама), Моня рвалась с рук Елены Георгиевны и хотела меня укусить или хотя бы хватануть за брюки. Елена Георгиевна отнесла ее в спальню и заперла там. Собака стала скрестись и бросаться на дверь.

– Почему она так меня не любит? – спросила я.

Петр Львович, лежавший с книгой на кушетке, поднял голову.

– Как-то ты это грустно сказала, у тебя все хорошо?

– Всё хорошо, – кивнула я. – Я вот хотела спросить… Вы никогда не встречали Ростовцева? Алексея Ростовцева?

Петр Львович нахмурился, а Елена Георгиевна переспросила:

– Ростовцева, который много снимался?

– Ну да… – неуверенно сказала я.

– А что такое?

Я поколебалась – говорить ли им, что я думаю, что он может быть моим настоящим дедом, или не говорить… Обычные жалкие байки наших – теперь-то я отлично понимаю, чего они стоят. Раньше я тоже слушала, как кто-то рассказывал о своем отце, или дяде, или старшем брате, которые живут в Канаде, в Израиле, на нашем Севере, на худой конец… О родственниках, которые их обязательно найдут. Часть из этих рассказов были правдой, но в основном те, где папа или брат сидели и скоро собирались выйти. Или те, где мама отказалась когда-то, а сейчас ищет и никак найти не может. В такое я могу поверить.

– Зачем он тебе? – Елена Георгиевна как-то так спросила… Она добрая, но все ведь знают наши враки про знаменитых, богатых или просто живущих где-то в другом месте родственников. И она тоже знает.

– Нет, так… – покачала я головой. – Видела фильм… Думала, вдруг вы его знаете… Хороший актер…

– Леночка тоже очень хорошая актриса, – вступил в разговор Петр Львович. – Только вот ей не повезло, не снималась. А играла как… Идет по городу, все узнают…