Танцующая с бурей

В тусклой рассветной мгле было плохо видно, и Сумико прищурила глаза за очками, приложив ко лбу руку, чтобы прикрыть глаза от солнца.

– О боги, – выдохнула она.

На спине грозового тигра сидел всадник.

Животное сделало круг над Пылающими камнями, разрывая воздух громким чудным ревом. Крылья его гремели, как раскаты грома. Зверь был белый, словно только что выпавший снег. По белому полю шли черные полоски, а по краю крыльев искрили молнии. Гордый, жестокий вид, глаза горят, хищные когти и клюв загибаются вниз.

Никогда в жизни Сумико не видела ничего более прекрасного.

На крыльях был закреплен металлический каркас, сверкающий и переливающийся всеми цветами радуги. Перья сделаны из жесткого холста, покрытого пятнами крови. Кружа над толпой, зверь опускался все ниже и наконец приземлился на булыжники. Несколько охранников Торы, стоявшие среди толпы, со страхом смотрели на тигра, не выпуская из рук нагинаты.

Сумико узнала наездницу. Длинные волосы, темные глаза, бледная кожа, одета в траурные черные одежды. Эта была та самая девушка, о которой разыгрывали пьесы кабуки в чайных театрах Даунсайда. Девушка, которой подражали дети на улицах, бегавшие по водосточным канавам и переулкам, – они махали руками, как крыльями, и кричали в небо. Эта девушка подарила ей полный кошелек и грустную улыбку в тени корабельных доков.

Араши-но-одорико, всадница, танцующая в грозовых облаках, убийца Йоритомо-но-мия.

Девушка спешилась, положила на землю венок из свежих полевых цветов, перевитых разноцветной лентой. В воздухе, над черной вонью лотоса, поплыли ароматы жасмина и хризантем, азалии и глицинии. Она осторожно установила ихай среди других – темный камень, с вырезанным на нем единственным словом.

Отец.

Девушка склонила голову, губы ее зашевелились, будто она читала молитву. На ней была уваги с короткими рукавами, и Сумико видела, как страшно изуродована ее левая рука; плечо было покрыто свежими ожогами, как лоскутным одеялом. За спиной в черных лакированных ножнах висела старинная катана. Когда она подняла глаза и оглядела море людей, с интересом воззрившихся на нее, лицо ее напоминало мрачную бледную маску, холодную, как камень.

– Народ Кигена, – обратилась она к толпе. – Услышь меня сейчас.

Над заливом дул ядовитый ветер, распространяя запах гнили и пепла лотоса, проникая в горла людей, в поры кожи. Голос девушки окреп и стал громче.

– Сорок девять дней мы оплакивали наших погибших: тех, кого любили мы, и тех, кто любил нас. – Она сглотнула. – Время скорби прошло. – Слишком долго мы жили, сытые и довольные, за счет этой машины, за счет топлива, на котором она работает. Но приходит время, когда такая жизнь становится слишком дорогой, когда топливо становится красным от крови, когда мы начинаем строить свою жизнь на разрушенных жизнях других людей. И вот машина, которой когда-то управляли мы, теперь контролирует нас.

Кое-кто в этой стране хочет, чтобы вы проливали кровь за то, чтобы они заняли опустевший трон. Найдутся и такие, кто захочет, чтобы вы сожгли бесконечные поля, превратили пятиугольные ямы для рабов на холме в руины. Другие вообще не стали бы вас ни о чем просить. Они бы предпочли, чтобы вы оставались бессловесными и запуганными, склоняли головы и принимали то, что дает вам машина. Они не боятся вас, нет. Но им следует бояться вас. Ибо те, кого мало, должны бояться тех, кого много.

Она протянула руки, обнажив ужасный шрам там, где когда-то, наверное, была ирэдзуми.

– Я верю, что мы обретем свободу, когда двигатели, что отравляют нашу землю и душат наше небо, будут ржаветь в земле. Мы станем свободны, чтобы выбрать новый путь. Путь, на котором мы сохраним себя и мир, который нас окружает. Я не знаю, каким будет этот новый путь. Я только знаю, что он станет лучше, чем сейчас. Пока еще не поздно.

Она повернулась и вскочила на спину ожидающего грозового тигра. Зверь открыл пасть и взревел, а взмах его крыльев звучал, как надвигающийся шторм.

– Каждый из вас должен решить, на чьей он стороне, – сказала она. – Мы просим вас отказаться преклонять колени, и ничего больше. Вы – люди. У вас есть сила. Откройте глаза. Откройте души. Сожмите пальцы в кулак.

Арашитора поднялся в воздух, и по кончикам его перьев, потрескивая искрами, пробежала молния. Вверх, они летели вверх, в удушливое небо. Арашитора взмахивал крыльями, которые пели песнь грядущей бури. С последним хищным криком они развернулись и устремились на север, чтобы принести огонь и дым, и обещание нового дня.

Сумико смотрела, как они улетали, и запах свежих цветов наполнял ее легкие. Она оглянулась на собравшихся людей, молодых и старых, мужчин, женщин и детей – на их лицах отражалось смятение и удивление.

Она кивнула головой.

И вскинула вверх, в отравленный воздух, кулак.

Глоссарий

Общие термины