Танцующая в неволе

Алинка, закинув ногу на ногу, и обнажив половину филея, была полностью поглощена селфи на рабочем месте. Жуткий бардак на её столе эту гламурную перепёлку ничуть не смущал, и на Гришу она не обратила ни малейшего внимания. С такой помощницей в кабинет к шефу могли запросто проскакать на лошадях дюжина вооружённых абреков и остаться незамеченными. Поэтому, когда под ворохом бумаг раздался телефонный звонок, Алинка даже не трепыхнулась, продолжая позировать перед камерой.

– Чёрт, да где он трезвонит? – Гриша выскочил из кабинета и пошёл на звук. – Алин, ты совсем оглохла? Ищи, где тут в твоём хламе мобила орёт?

– Георгий, а ты чё орёшь на меня? – оскорблённая Барби надула свои перекаченные губёшки.

– Я Григорий, барашка, телефон гони по-быстрому.

– Отвали от меня, я не знаю ни про какой телефон. Ты мне видеосъёмку нарушил.

– Я тебе сейчас такую съёмку устрою, вафля приторная. Настучу тебе х*ем по дурной репе, один хрен, ты ею не пользуешься. И в инсту выложу. Вот это будет видеосъёмка! А то сидишь тут, жопу оголила и варениками своими шлёпаешь. Засрала, сука, всю приёмную. Да тебе на стол мусорный бак поставь, ты и ушами не моргнёшь. – Гриша принялся сметать со стола бумаги в поисках телефона. Но, полагаю, он специально сметал не в области исходящего звука.

Григорий был очень простым и обычно добродушным парнем. Но, вероятно, страдания родного шефа принимал слишком близко к сердцу. А потому его секретаршу, как основной источник раздражения, очень сильно недолюбливал.

– Ты совсем дурак, ты чё наделал тут? – заверещала Алинка, когда Гриша откопал телефон, а заодно и полностью очистил стол.

– Заткнись, выкидыш, будешь рот разевать на уровне моей ширинки. А сейчас молча порядок наводи.

– Гриш, ты выражения выбирай, не у себя на кухне, – вмешался я в воспитательный процесс, потому что парень явно перегнул.

– Прости, Жень, но кто-то должен уже вышвырнуть отсюда эту гусеницу. – Григорий радостно потряс перед моим носом отцовским телефоном и рванул обратно к шефу.

На Алинку мне было плевать, и если бы Гриша хоть немного отфильтровал свои речи, то был бы полностью прав. Вот только телефон-то я подкинул, а девчонка попалась под горячую руку. Точнее, под несдержанный язык. Даже жалость к ней шевельнулась. Шевельнулась, но тут же сдохла.

– Жень, – горестно всхлипнула правая рука моего отца. Нерабочая и бесполезная рука! – Скажи Алесан  Андреичу, чтоб уволил этого идиота.

– Алиночка, котик, перестань коверкать имя отца. Этот идиот шефу ещё очень пригодится. А вот тебя пора в отдел рекламы переводить. – Я с трудом сохранил улыбку на лице.

– А что я там буду делать?

– Абсолютно то же, что и здесь – ничего.

– Жень, ну, ты чё? – донеслось мне вслед плаксивое блеянье. Но я не ответил и не оглянулся, потому что меня снова накрыло воспоминание.

«Малыш, … каждый из нас получил своё и остался доволен».  Но я ни хрена не доволен, адская ты стерва. Я в бешенстве!

«Впредь буду с тобой осторожна». Это как, сука, ещё осторожнее, чем сейчас, находясь от меня в пятистах километрах? Куда ещё осторожнее? А главное, так ты на сто процентов от меня не залетишь.

Меня кроет весь день. Эта стерва меня использовала, как одноразовый гондон. Я не должен был так попасть, только не я. И всё же я здесь – на шумной и пыльной обочине скоростной автострады, по которой промчалась эта ядовитая сука, выбросив меня на полном ходу. Знаю, что меня с радостью подберёт любая попутка – Аня, Света, Джульетта. Вот только мой двенадцатилитровый гиперкар Диана дала фору пассажирскому боингу и умчалась в закат. Кто способен обуздать 4,5 тысячи кобыл? Я мог бы попробовать по очереди. Но когда вся эта мощь в одной чёртовой бабе, то придётся стать военным лётчиком и на крейсерской скорости ломануться вдогонку. Но не сейчас…

Горючего во мне полный бак, но взлететь не могу. Стоять тоже не могу. Прямо сейчас мне нужен мой уютный ангар, а не задымлённая обочина. Здесь этих визжащих попуток по три штуки на квадратный метр, но от них невыносимо тошнит.

– Женечка, котик, тебе надо домой. Поехали, а? – настойчиво сигналит в ухо очередная малолитражка.

– Проез-з-ж-ж-жай, – пытаюсь отвязаться от некомфортного соседства.

– Куда, Жень? Поехали вместе.

– Мимо проезж-жай, говорю.

– Жень, я не могу тебя бросить, я тебе помогу.

Она мне поможет!

– Ты скорая помощь, что ли?

– Женечка, я Анжела, – еле слышное тарахтение.

– Ах, Анж-же-эээла! Проезж-жай.

****

– Э, шеф, притормоз-зи. – Похоже, меня взяли на буксир, но я усиленно торможу. Здесь меньше шума и дыма и я хочу задержаться.

– Ну, ты и набрался, братан. А ну давай, погнали отсюда.

О – вот это родные звуки.

– Геныч, ты? – Я стараюсь сфокусировать зрение, но моей головой будто кегли сбивали.

– Нет, бля, отец Тереза.

– Отлично, друг, мне в ангар.

– Ясен хер, куда ж ещё?

– Геныч, а ведь ты тоже не боинг.

– Я танк, брат, со мной надёжнее.

И несмотря на то, что моя голова гремит, как пустой котелок на ветру, я знаю и верю, что надёжнее танка, чем Геныч в мире нет. Но он не самый быстрый в мире танк.

– Геныч, а мы ведь её не догоним.

– Хер с ней, Жек, мы с тобой капкан поставим.