Танцующие с волками. Символизм сказок и мифов мира

– Да потрафишь ли ты, старичок?

– Не бойся, государь, у меня сын чеботарь.

Воротясь домой, отдал старичок товар Ивану-царевичу; тот изрезал товар в куски, выбросил за окно, потом растворил золотое царство и вынул готовые башмаки:

– Вот, дедушка, возьми, отнеси к царю.

Царь обрадовался, пристает к невесте:

– Скоро ли к венцу ехать?

Царевна – возвышенная одухотворенная душа, дает задание сшить башмаки без мерки.

Башмачки золотого царства

Башмаки носят на ногах. Ноги даны для передвижения, поэтому они символ пути (см. «Три пары железных башмаков»). Башмаки из золотого царства – это стези благоухающей истины. Иван изрезал ткань на башмаки, данную старым царем, т. е. ищущее и обновленное сознание отвергает материю старого разума, старых концепций, которыми пути к истине не проложишь. Башмаки без мерки – красоту истины в душе невозможно измерить, так как природа ее бесконечна и безгранична. Иван растворяет золотое царство, а оно как мы помним, в виде золотого клубочка, золотой сферы. Из сферы истины души, которую герой извлек из глубин неосознанного, сознание берет башмаки – волшебные шаги одухотворенной психеи, путь возвышенной души.

Царевна отвечает:

– Тогда за тебя пойду, когда сошьешь мне платье без мерки.

Царь опять хлопочет, собирает к себе всех мастеровых, дает им большие деньги, только чтоб платье без мерки сшили. Иван-царевич говорит старику:

– Дедушка, иди к царю, возьми материю, я тебе платье сошью, только ты на меня не сказывай.

Старик поплелся во дворец, взял атласов и бархатов, воротился домой и отдал царевичу. Иван-царевич тотчас за ножницы, изрезал на клочки все атласы и бархаты и выкинул за окно; растворил золотое царство, взял оттуда что ни есть лучшее платье и отдал старику:

– Неси во дворец!

Сшить платье без мерки – соткать покровы неизмеримой глубине одухотворенной души. Что есть ее золотые покровы? Это прекраснейшие чувства – любви, милосердия, вдохновения, радости, в которые облекается истина и предстает в доступном пониманию образе. Атласы и бархаты застывших концепций и догм «я-сознание» уничтожает, извлекая из злотого клубочка-царства то, что золотой психее принадлежит.

Царь радехонек:

– Что, невеста моя возлюбленная, не пора ли нам к венцу ехать?

Отвечает царевна:

– Тогда за тебя пойду замуж, когда возьмешь старикова сына да велишь в молоке сварить.

Царь не задумался, отдал приказ – и в тот же день собрали со всякого двора по ведру молока, налили большой чан и вскипятили на сильном огне.

Привели Ивана-царевича; начал он со всеми прощаться, в землю кланяться; бросили его в чан: он раз нырнул, другой нырнул, выскочил вон – и сделался таким красавцем, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Говорит царевна:

– Посмотри-ка, царь! За кого мне замуж идти: за тебя ли, старого, или за него, доброго молодца?

Царевна не соглашается соединиться со старым отжившим инертным сознанием, но только с таким, которое способно проложить стези возвышенной красоты (башмаки без мерки) и соткать покровы для светлых чувств (платье без мерки).

Молоко. Сварить в молоке

Белый цвет молока в противоположность черному цвету, ассоциируется с идеей чистоты, неопятнанности. Молоко – пища младенцев человека и животных.

Мотив погружения героя в кипящее молоко сравним с мотивом «творения-пахтания мира (космогонический контекст), с одной стороны, и с представлениями о зарождении и утробном развитии ребенка (эмбриогонический контекст) – с другой.