«Недолго пришлось Гераклу ждать нового приказа Эврисфея. На сей раз ему предстояло отправиться на запад, куда вечером опускается солнечная колесница, на Багровый остров посреди океана, где трехголовый великан Герион пасет свое стадо пурпурных коров. Царь приказал пригнать этих коров в Микены. И отправился Геракл на закат солнца. Он прошел много стран и наконец пришел к высоким горам на краю земли и стал искать выхода к океану. Высокие гранитные горы стояли сплошной непроходимой грядой. Тогда Геракл расшатал две огромные кручи и раздвинул их. Хлынула вода между ними, и была это вода Океана. Море, которое лежало посредине земли и которое люди называют Средиземным, соединилось с Океаном. До сих пор стоят там на берегу пролива, как два каменных стража, огромные, величественные Геракловы Столбы. Прошел Геракл через горы и увидел бескрайнюю океанскую гладь. Где-то там, посреди океана, лежал Багровый остров – остров трехголового Гериона. Но где же то место, где солнце уходит за безбрежные воды седого океана? Дождался Геракл вечера, видит: спускается на своей огненной колеснице запряженной четверкой коней древний титан – Гелиос-Солнце. Нестерпимым жаром опалил он тело Геракла. «Эй! – закричал Геракл титану, – уж не хочешь ли ты испепелить меня своими лучами! Берегись, я сын Зевса! От моих стрел и боги теряют бессмертие!» Натянул Геракл лук, наложил на него стрелу и прицелился в солнечного титана. Вмиг посвежело вокруг, опустил Геракл лук – снова жар стал расти. Нестерпимый свет заставил Геракла закрыть глаза, а когда он открыл их, увидел Гелиоса, стоящего рядом. «Вижу теперь, что ты действительно сын Зевса, – сказал Гелиос, – мужества в тебе сверх человеческой меры. Я помогу тебе. Садись в мою золотую лодку, и жара моего не бойся, огнем не сгоришь, разве кожа твоя почернеет немного». Огромная золотая лодка, похожая на чашу, приняла солнечного титана с его колесницей и Геракла. Вскоре среди волн показался остров – и впрямь Багровый. Все на нем было окрашено в пурпурно-красный цвет: скалы, песок, стволы и листва деревьев… «Вот он, остров Эрифия, – сказал Гелиос. – Это и есть цель твоего пути. Прощай, Геракл, мне надо спешить. За ночь мне предстоит обогнуть всю землю, чтобы утром, как всегда, взойти на востоке на небо». Сошел Геракл на берег, и темная ночь окутала его, – уплыл Гелиос на золотой лодке своей извечной дорогой дальше. А Геракл лег на землю, укрылся львиной шкурой и заснул. Спал он крепко и проснулся лишь утром от хриплого лая. Над ним стоял огромный лохматый пес с шерстью цвета свежей крови и свирепо лаял. «Возьми его, Орф, разорви ему горло!»– услышал Геракл, и пес тотчас же бросился на него. Дубинка Геракла всегда была у него под рукой – один взмах, и чудовищный пес, порожденный Тифоном и Ехидной, покатился по земле с пробитой головой. Но тут появился новый противник – огромного роста пастух. Его волосы, борода, лицо, одежда, как и все на этом острове, были огненно-красного цвета. Он размахивал своей пастушьей палкой и, изрыгая проклятья, набросился на Геракла. Схватка эта была недолгой. Сын Зевса ударил пастуха в грудь, да так, что уложил его мертвым рядом с убитым псом. Теперь Гераклу можно было и оглядеться. Он увидел на опушке леса стадо: коровы были в нем красные, а быки – черные. Их охранял еще один пастух, но уже с черным лицом, черной бородой и в черной одежде. С ним Гераклу сражаться не пришлось: при виде героя, он с криком умчался в лес. Только один противник остался у Геракла – трехголовый великан Герион. Из-за леса послышался страшный тройной рев, на пастбище спешил сам хозяин стада. Такого чудовища Геракл еще не видел! В нем срослись три тела: три пары рук, три пары ног, три головы и только один живот был общий – огромный, точно винный чан на народных игрищах. Быстро перебирая ногами, точно гигантское насекомое, он мчался к Гераклу. Поднял Геракл свой лук – засвистела пропитанная ядом Лернейской гидры стрела, вонзилась в среднюю грудь Гериона, и склонилась его средняя голова, и две руки беспомощно повисли. За первой стрелой полетела вторая, за ней третья. Но жив еще был Герион – медленно впитывала яд кровь его огромного тела. Как три молнии обрушил Геракл три сокрушающих удара на головы Гериона, и только тогда пришел ему конец.
